Сейчас прекрасное лицо хозяйки замка таким не казалось: женщина с ненавистью смотрела на супруга. Сросшиеся на переносице брови, придавали лицу волевое одновременно грозное выражение.
– Ты смеешь возражать? – Левую бровь пересекал шрам, а черные глаза, казалось, метали громы и молнии. – Забыла, как умеет кусаться мой хлыст?
Правая щека мужчина непроизвольно подергивалась, что было крайне неприятным предзнаменованием. В минуты перед дракой, боем или насилием тик усиливался, а глаза они становились почти черными.
Гнев и смех зажигали их адским пламенем, а лицо становилось малиново-красным, когда хозяина охватывала ярость. Прямой, резко очерченный нос, был свернут в одной из бесчисленных драк и при глубоком дыхании издавал храп. Кроме того, мужчина был низкорослый, длиннорукий и сутулый. Одним словом, это был ходячий ужас.
Сказать, что Стефан не сознавал производимого впечатления, было бы неверно. Он довольно откровенно пользовался этим, особенно в отношениях с женщинами из окрестных ферм. Горе той молодке, что, зазевавшись, не успевала спрятаться!
– Вор, – ты позоришь звание рыцаря! – Молодая и очень красивая женщина не хотела участвовать в спектакле. – Настоящие рыцари ходят в походы, а не грабят на большой дороге с помощью страшных собак!
В очаге, освящавшим зал, громко треснуло, и дрова затрещали, а потом вспыхнули ярким пламенем. Эллин, слегка отклонившись от огня, смахнула набежавшую слезу. Блики танцующего огня в очаге играли на нежной округлости щек, высвечивая гладкую кожу. Она знала норов мужа, но все равно не собиралась подчиниться.
– Ты опять за свое! – Мужчина ухватил длинный собачий хлыст и вытянул супругу по ногам.
Дикий нечеловеческий крик наказанной женщины услышал даже рыцарь Мартин, нетерпеливо размахивающий молотком у входа.
Стефан, еще раз послал черный хвост вперед. Силу в удар он не вкладывал, заранее зная, какая боль сейчас пронзит женщину. Змеиный конец сразу обвился вокруг бедра, оставляя наливающийся темной кровью след. Она встретила хлыст, сжав зубы, теряя дыхание.
После третьего удара хвост обвился вокруг правой лодыжки, сэр Стефан дернул рукоятку на себя, и женщина упала на пол.
Снова раздался свист, и страшный ременный кончик еще раз впился в нежное тело, пересекая наискось спину.
– Стерва! – Мужчина заскрипел зубами и затрясся в бешенстве, наливаясь кровью.
Эллин прикрыла руками лицо, вздрогнула от нового обжигающего удара, и выслушала поток ругательств, больше подходящих матросу, а не рыцарю.
– Я третий раз повторять не буду! – Гибкий хвост прошелся между лопаток несчастной женщины. – Занимай свое место!
Впрочем, вид женщины, укладывающейся в гроб, был настолько приятен Стефану, что он решил не церемониться и воспользоваться моментом.
– Я долго буду ждать! – Мартин бил молотком в ворота так, что створки дрожали, но сейчас хозяину замка было не до него.
Ответом был еще один жалобный женский вопль.
– Тут, похоже, гостям не рады! – Мартин прекратил стучать в дверь и прислушался. – А может, тут действительно никого нет?
Стефан, решив, что ночной гость никуда не денется, выдернул ноги жены из гроба, раздвинул их в стороны и овладел добычей с такой яростью, что несчастная Эллин не посмела сопротивляться.
“Ненавижу, – думала Эллин, вздрагивая от омерзения под потным, давно немытым телом супруга, – чтоб ты сдох!”
Если учесть изначальную ярость супруга, Эллин повезло: он кончил очень быстро. Женщина не успела сосчитать и до тридцати. Избитое тело отмстило мучителю: оно стало безответным и таким холодным, словно было действительно таким, каким принято укладывать в гроб.
– Я снесу эти [Неприличное выражение] ворота к чертовой матери! – Позабыв про закоченевшие ноги, холод и все остальное, Мартин напрягся, и стукнул в третий раз, и в третий раз все было тихо. Тогда он отошел назад, дабы взглянуть, не виден ли где в доме свет. И свет вновь появился в том же самом месте, но быстро исчез, как и прежде… В тот же миг с башни раздался зловещий звон. Сердце Мартина в страхе остановилось – на какое-то время он замер, затем ужас вынудил его сделать несколько поспешных шагов к коню…
“Непобедимый рыцарь празднует труса?” – стыд остановил бегство, и, движимый чувством чести и непреодолимым желанием положить конец сему приключению, он возвратился на крыльцо.
– Похоже, моему позднему визиту здесь совсем не рады! – Мартин потер шею, где кольчуга раздражала кожу поверх сбившейся под ней рубашки. – Господи, прости меня грешного! Помолившись на скорую руку и укрепив душу решимостью, он одной рукой обнажил меч, а другой поднял на дверях запор.
Тяжелая створка, заскрипев на петлях, с неохотой поддалась.
– Чертова дверь! – Он нажал плечом, с трудом открыл, и шагнул вперед.
Дверь тут же с громоподобным ударом захлопнулась. У Мартина кровь застыла в жилах – он обернулся, чтобы найти дверь, но не сразу трясущиеся руки нащупали ее.
– Святые угодники, – даже, собрав все свои силы, он не смог открыть ее вновь, – похоже, замок заколдован, и я попался в ловушку!
После нескольких безуспешных попыток открыть замок он оглянулся и увидел в дальнем конце коридора широкую лестницу, а на ней – бледно-голубое пламя, бросавшее на все помещение печальный отсвет.
– Горит же так какая-то [Неприличное выражение] – Рыцарь вновь собрался с духом и двинулся к пламени. Оно отдалилось. Он подошел к лестнице и после мимолетного раздумья стал подниматься.
– Привидения явно экономят на свете! – Рыцарь медленно поднимался, пока не вступил в широкую галерею. Да поможет мне святой Мартин и святые угодники!
Пламя двинулось вдоль нее, и в безмолвном ужасе, ступая как можно тише, ибо рыцаря пугал даже звук собственных шагов, Мартин последовал за ним. Оно привело к другой лестнице, а затем исчезло. В тот же миг с башни прозвучал еще один удар.
– Так звонят по покойнику! – Мартин ощутил всем своим сердцем леденящий ужас. – Не по мне ли?
Теперь он находился в полной темноте. Вытянув перед собой руки, он начал подниматься по второй лестнице.
Тут его левого запястья коснулась мертвенно-холодная рука и, крепко ухватившись, с силой потащила вперед. Мартин пытался освободиться, да не мог, и тогда он нанес яростный удар мечом. В тот же миг слух пронзил громкий крик, и на его руке осталась недвижная кисть.
– А кровь течет настоящая! – Он отбросил обрубок и с отчаянной доблестью ринулся вперед. – Я хоть и боюсь всякой нечисти, но с живыми как-нибудь справлюсь!
Лестница стала уже и начала извиваться, на пути то и дело встречались проломы и отвалившиеся камни. Ступени становились все короче и, наконец, уперлись в низкую железную дверь. Всюду пахло сыростью, как будто замок давно был брошен обитателями.
Большая крыса пискнула, посмотрела на незваного гостя и исчезла в норе.
– Понастроили тут [Неприличное выражение]! – Мартин толчком открыл дверь. – Один латник может тут держать целый отряд!
Слабого света из зарешеченного окна было достаточно, чтобы разглядеть коридор.
Под сводчатым потолком раздался низкий приглушенный стон: за стенкой, в главном зале избитая женщина занимала место в гробу. Мартин не знал, что к его приходу готовится грандиозный спектакль, и продолжал идти вперед. Достигнув первого поворота, различил то же самое голубое пламя, что вело прежде.
– Чертовы огоньки! – Он последовал за ним, непреодолимый порыв необъяснимого любопытства увлекал рыцаря, все дальше через анфиладу мрачных комнат. – Замок наверняка кишит привидениями!
Тут, будто услышав его слова, в конце коридора возник призрак в полном боевом облачении. Угрожая незваному гостю, он взмахнул старинным мечом.
– Защищайся! – Мартин бесстрашно бросился вперед, чтобы нанести сокрушительный удар: но призрак в тот же миг исчез. Пламя теперь полыхало над створками дверей в конце галереи. В тот же миг двери распахнулись, открыв огромное помещение, в дальнем конце которого на столе покоился гроб, а по обе стороны горели четыре толстые свечи. Камин, прогорев, света почти не давал.