«Ну, моя меланхолическая девочка, сейчас ты познаешь огонь страсти, один из ингредиентов этого зелья, как говорил Авраам – африканский черный перец! Хорошее средство для скучающих и холодных монашек! Сама им пользуюсь, время от времени!»
– Ну, моя кошечка, теперь можешь идти молиться! – настоятельница помогла Катрине одеться и отправила девушку в келью, перекрестив на прощание.
«Меня, дочь рыцаря, продали как скотину! – думала Катрина, стоя перед отцом Гаем с гордо поднятой головой и глядя на своего покупателя полными ненависти глазами. – И почему он выбрал именно меня?»
Жжение между ног от чудо-мази не позволяло сосредоточиться. Кровь против воли быстрее текла по венам, от чего злость в душе Катрины на отца Гая только накапливалась.
– Катрина, – отец Гай стал зажигать свечи, – история знает немало примеров нарушения заповедей во время крестовых походов, а в мирное время женские монастыри помогали гостям пережить трудные времена. Ваша Крейцбергская женская обитель не исключение. Ведь в каноническом праве признаком проститутки считается доступность ее всем и продажность. А католическое нравоучительное богословие называет проституткой женщину, которая продается всякому встречному и публично предлагает себя. Как видишь, к тебе это ни коим образом не относится! Мы же будем молиться о спасении твоей души и изгнании болезни из твоего тела! – отец Гай зажег все свечи на подсвечнике, и в келье стало гораздо уютнее. В мерцающем пламени Катрина казалась античной богиней, волею случая запертой в монашеской келье.
– Конечно, если твоя молитва не этом алтаре, – он показал на кровать, – не будет искренней, матушка Изольда займется твоим воспитанием! Линда уже замочила в рассоле от салаки порцию розог. А сейчас сними монашеское одеяние, сама знаешь, голой я тебя уже видел!
«Матушка Изольда запорет, если я не подчинюсь, – думала монашка, – но не так, совсем не так я представляла свою первую ночь с мужчиной!»
Девушка разделась и с ненавистью посмотрела на своего мучителя. Клитор, намазанный мазью, уже начал зудеть. Нестерпимо захотелось прикоснуться к нему рукой и сотворить юношеский грех.
– Правильно вас матушка сечет! – чернокнижник принялся разрисовывать девушку пентаграммами и другими непонятными знаками. – Я знаю, чем вы, грешницы, занимаетесь в кельях! В суре «Нур» Всевышний говорит: «Прелюбодейку и прелюбодея – каждого из них высеките сто раз. Пусть не овладевает вами жалость к ним ради религии Аллаха, если вы веруете в Аллаха и в Последний день. А свидетелями их наказания пусть будет группа верующих. Воистину Аллах – Прощающий, Милосердный» [Коран, 24:2-4 – Прим. переводчика].
– Вы, святой отец, читали Коран? – удивилась монашка.
– В Святой земле, где я воевал, – рассказывал отец Гай, поглаживая Катрину по волосам, – мои спутники искали золото, а я искал знания! Я изучил и Библию, и Коран, и еще много разных книг, и мне удалось то, что не удалось ни одному смертному! Я постиг тайну жизни и смерти! – тут монах прервал разглагольствования и продемонстрировал член, давно уже бывший в боевом положении. – Сегодня я поделюсь с тобой крупицей своих знаний!
«Да-а-а, сломить ее невозможно, – подумал отец Гай, любуясь прекрасным телом, – но можно в себя влюбить!»
– Ты красивая! – отец Гай был очарован ее красотой. – Твое тело создано для любви и для подчинения мужчине! А теперь ложись на кровать! Апостол Павел, обосновывая подчиненное положение женщины, ссылается на порядок сотворения мужского и женского полов и на грехопадение человека: «Прежде создан Адам, а затем Ева; И не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление» [I Тим. 2:13-14].
«Буду лежать как то распятие, – думала девушка, – буду смотреть в потолок и читать молитвы! Монашки говорили, что мужику хватает несколько минут! Вытерплю, как монастырскую порку!»
Осмысление того, что она впервые познает мужчину, сначала пугала. Однако понимание того, что горящий огнем клитор требует этого, распаляло Катрину, и она с каждой минутой все больше желала познать все. Она, сама не понимая, зачем это делает, протянула свою руку вдоль тела и, найдя член, подвела его в нужное место.
– Прости меня грешную! – шептала она, лежа под тяжестью, чувствуя, как ласкают тело снаружи руки и губы, а внутри член скользит по стенкам влагалища, иногда проникая глубоко до самой матки, причиняя ей мучительно-сладостные ощущения.
– Давненько я так не лакомился! – отец Гай навалился на упругое тело.
В этот момент у Катрины, подогретой аптекарской мазью, начался первый оргазм. В пике она с силой выгнулась вперед, прижимая руками ягодицы отца Гая к себе.
«Я совершила смертный грех! – думала она, вздрагивая под тяжелым телом отца Гая. – Призрак был прав! Теперь мне не искупить греха никакими постами и молитвами! Но до чего же грех сладкий! И зачем папа не выдал меня замуж?» Прежняя обида дала знать о себе. Внезапно тяжелый стон вырвался из переполненного сердца Катрины. Она взглянула в окно, и звезда, в этот миг ярко горевшая над горизонтом, напомнила ужасную сцену, свидетелем которой она стала в башне.
– Ну вот, моя вкусная, – отец Гай сладко улыбался. – Как говорил великий учитель Имхотеп, уши девушки на ее попе. Она слушает только тогда, когда ее бьют![167] Рука чернокнижника стала бесстыдно блуждать вокруг сжатой шоколадной дырочки. «Что он себе позволяет, – подумала Катрина, но зудящий от мази клитор не хотел униматься, требуя себе мужчину.
Не думай Катрина, чтобы я долго оставался слеп к бессмысленной глупости монашеского начальства, которые предписали нам, грешникам отказаться от всех наслаждений жизни! Во имя радости принять мученичество, умирать от голода, от жажды, не собираюсь! Мы живем для того, чтобы любить и наслаждаться жизнью! Расслабься, моя сладкая, сейчас я покажу тебе кое-что интересное!
– Вот так то лучше, – отец Гай вынул руку и обвел пальцем вокруг клитора. – Какой нежный букет из набухших губок и упругая горошинка между ними! Сейчас я поцелую многострадальную попку, а там – посмотрим!
Под утро, проваливаясь в забытье, Катрина чувствовала, сэр Гай, его голос, его тело стало для нее чем-то особенным, невероятно близким, родным.
Казалось, сэр Гай поселился внутри нее, стал частью ее самой. Он успокаивал, придавал сил и уверенности в том, что все действительно будет хорошо. Так Катрина стала женщиной еще раз, теперь уже в объятиях опытного мужчины. Утром матушка Изольда и все сестры заметили в Катрине глубокую перемену: вчера еще замкнутая, и молчаливая, она была весела и оживлена.
Глава десятая. Последняя ночь чернокнижника
Отец Гай решил задержаться в монастыре, к великой радости матушки Изольды, и взялся за воспитание монашки со всем усердием. И не только искусству любви он обучал Катрину. Время от времени он доставал из сундука книги и показывал такое, от чего у монашки сладко сосало под ложечкой от ощущения смертного греха. Когда он встречался с девушкой в присутствии монашек, то был почтителен и смиренен, и лишь наедине с ней снимал маску учтивости.
Теперь Линда скучала своей келье, Катрина каждую ночь отправлялась к гостю под завистливые взгляды других монашек, а матушка-настоятельница подсчитывала доходы: отец Гай ел и пил за троих, а платил за шестерых. Надо сказать, что чернокнижник ни разу не говорил с Катриной о чувствах, зарождавшихся в его душе, но монашка, в которой наконец-то проснулась настоящая женщина, видела любовь в речах, в поведении, в проникновенных нотках голоса и убаюкивающей мягкости улыбки. С Катриной случилось то же, что и с любой другой девушкой, впервые по-настоящему близко познакомившейся с мужчиной, хоть и против воли. Она влюбилась!
Когда отец Гай обнаружил, упорным трудом он сумел влюбить в себя глупую монашку, на его лице появилась самая, что ни на есть дьявольская усмешка.
167
Чернокнижник извратил слова мыслителя из древнего Египта. В оригинале было упоминание о мальчиках-школьниках, и их спинах – Прим. перев.