«С каким удовольствием Эллин это делает! Черт бы ее побрал» – думала Алисин, и в ее душе стало разгораться доселе неизвестное чувство – ревность!
Для нее снова время потекло медленно. Каждый молчок Мартина, каждый сладкий стон Эллин болью отзывался в душе измученной девушки.
И тут Эллин повернула голову и посмотрела на Алисин. Ее взгляд был тяжелым от страсти.
Еще несколько толчков и тело Эллин выгнулось дугой, вздрогнуло и расслабилось. Рыцарь довел и себя и жену до вершины блаженства.
Морфей подарил троице несколько часов сна.
Алисин проснулась первой, с удивлением отметив тот факт, что ей все же удалось заснуть: супруги использовали ее тело вместо подушки. После пережитых мучений тело требовало отдыха: она спала довольно глубоко и без сновидений, но проснулась рано и без приятной надежды на то, что все случившееся накануне было сном.
Прошлая ночь дала знать о себе довольно грубо: саднящей болью между ног, в ягодицах и между лопаток. Мартин проснулся на рассвете с блаженным чувством легкости и беззаботности. Камин погас, но в постели, нагретой тремя телами, было тепло и уютно.
– Доброе утро, сэр! Доброе утро, госпожа Эллин! – Алисин, заставила себя поднять взгляд и посмотреть на счастливых супругов, но тут ей страшно захотелось по естественной надобности.
Под смех молодоженов, наслаждающихся ее смущением, ей пришлось сесть на ночную вазу прямо в их присутствии.
– Я не удивлюсь, если у нашей рыжей подушки после такой ночи заведется потомство! – Эллин сладко потянулась.
– Рожать внебрачных детей – это грех! – Алисин попыталась прикрыться руками. – Наказание за это падет на тех…
В ответ Мартин громко рассмеялся, а Эллин строго глянула на нее.
Для Алисин все было кончено. Теперь ее ждала незавидная судьбы игрушки в руках господ, которую могли сломать и выбросить в любой момент. Боль, страх и ужас сменились полной апатией. Чувства словно бы отключились.
Впрочем, Эллин сразу обо всем догадалась.
– Теперь я отведу ее в башню, и там она будет сидеть до тех пор, пока не войдет во вкус! – Эллин откинула одеяло и посмотрела на красное пятно на простыне. – Действительно, девица… Была! Эллин смачно шлепнула девушку по наказанной попке. – Знаю я таких, поначалу пытаются утопиться в колодце или во рву, а потом от мужика клещами не оторвешь! Не плачь, моя сладкая, вот приговорю какого-нибудь воришку к смерти, а ты его от плахи спасешь тем, что пойдешь за него замуж! Он тебе по гроб жизни благодарен будет!
– Не надо! Вы уже и так сломали мою жизнь, – Алисин жалобно смотрела на Эллин. – Я не хочу замуж за разбойника!
– Возможно, – Мартин поцеловал Эллин – мы найдем этой девчонке другое применение!
– Не надо меня в башню! – Плакала девушка, стыдливо прикрываясь руками. – Пожалуйста. Не надо!
– Ладно, давай оставим девушку в замке, – решила Эллин, почувствовав приближение женских недомоганий, – пока!
«Во всех отношениях разумнее держать мужа под контролем, стоит держать этот кусок рыжеволосого мяса поблизости. В конце концов, это всего лишь наложница, для тепла в постели. Честное слово, я сама как-нибудь займусь ее воспитанием! Девочка ничего не умеет! Просто ужас какой-то!»
Эллин, не смотря на свою красоту и добросердечие, не задумывалась о том, что скрывается за юным телом и миловидным лицом в обрамлении медных волос.
А Мартин был очень даже рад такому подарку. Ну а мнения Алисин никто и не собирался спрашивать.
Глава шестая. Алисин и родовое проклятие
После той брачной ночи, где девственная Алисин была в качестве свадебного подарка рыцарю Мартину, несчастная девушка считала себя грешной и испорченной, а свою душу погубленной раз и навсегда. Кутаясь в плащ, она покорно шла за слугой, гадая, какие новые испытания ждут впереди. Пока они поднимались по наружной лестнице, Алисин дрожала от мысли, что Эллин решила запереть в сырой подвал или в один из мрачных казематов башни. Слуга провел ее через нижний зал к внутренней лестнице, ведущей к боковой башне.
– Скажи, куда мне идти, я пойду сама, – попыталась протестовать Алисин.
Ответа она не получила, а когда поднялись наверх, он так толкнул в дверной проем, что она едва удержалась на ногах.
Алисин, оглядела комнату: маленькая, круглая, единственное окно забрано решеткой, через которую пробивался солнечный лучик. В его свете пылинки от сухой тростниковой подстилки мелькали крохотными звездочками.
«Слишком высоко окно! – Алисин больше ничего не оставалось делать, как следить за полетом этих звездочек, да лучиком света, проникающем сквозь окно-бойницу. – Петлю на решетку не накинуть и не повеситься! А может, можно сбежать?»
Прежде всего, она тщательно осмотрела комнату и поняла, что надеяться на спасение бегством было нечего. Комната не имела никаких тайных дверей и, находясь в уединенной башне с толстыми наружными стенами, по-видимому, не сообщалась с другими помещениями замка. Изнутри дверь не запиралась ни на ключ, ни на задвижку. Обесчещенной девушке оставалось только запастись терпением и всю надежду возложить на бога, к чему обычно прибегают выдающиеся и благородные души. У окна стояла корзина с одеждой.
«И молиться сил нет! – Алисин оделась и легла на подстилку из тростника, заменяющую слугам постель, – что меня ждет, когда надоем Мартину и Эллин? В том, что это случится, нет никаких сомнений! За такой грех гореть мне в Аду! Господа-то не станут терзаться угрызениями совести и вычеркнут из своей жизни с той же жестокой бесцеремонностью, с которой заставили принять участие в играх на брачном ложе!»
– Ну что, красавица, понравилось? – С жалобным скрипом открылась дверь, и слуга принес низкий столик и кувшин с водой. – Замковые слуги уже разыгрывают тебя в кости. Как только прикажет госпожа Эллин… Впрочем, я могу принести тебе кое-что с барского стола, если ты будешь со мной ласковой!
Лицо слуги растянулось в похотливую улыбку.
– Пошел вон! – Алисин удержалась, чтобы не заплакать.
«Вот награда за мое тело: кусок хлеба и стакан воды! Похоже, я угодила в тюремную камеру! – Вздохнула она, как только закрылась дверь. – В кости меня разыгрывают! Однако, надо хотя бы умыться и причесаться!»
Ее завтрак был прерван самым наглым образом. Прямо из стены вышел призрак рыжебородого мужчины в рыцарских доспехах.
«Это же рыцарь с портрета! – поняла девушка. – О, ужас!»
Алисин сковал страх, пожалуй, более сильный, чем в спальне госпожи.
– Я вижу, тебе не понравилось, в спальне? Разве ты не видела, как спариваются животные? Или, может быть, тебе мама не говорила ничего об этом?
– Сэр призрак, – челюсти девушки дрожали от страха, – мне мама говорила. Но я… – Алисин снова разрыдалась. – Я никак не думала, что свою брачную ночь поделю пополам с леди Эллин.
– В это нет ничего удивительного! Вы обе являетесь моими внучками! – уточнил призрак, – было первое мая, приход весны. На моей земле шумел праздник. Девушки в лучших нарядах срывали цветы, и танцевали. Я устроил выходной для черни и даже выкатил бочку пива. Девушки установили «майское дерево» и вокруг него водили хороводы, на что хотя местный священник в воскресных проповедях клеймил его как проявление язычества. Твоя бабушка, как и все девицы, радовалась приходу весны. Я, милостиво позволил крепостным пойти в лес! В другое время я разрешал входить туда только за особую плату, а в честь праздника позволил притащить оттуда хворост для больших костров, которые горели всю ночь. В их красном свете, веселились простолюдины, а твоя бабушка зазевалась. Клянусь адским пламенем, что терзает мою грешную душу, твоя бабушка была такой же строптивицей, как и ты! Моим слугам пришлось ее держать за руки и ноги, а потом ничего, ей даже понравилось! Волосы у нее были похожи на твои – шелковистые, мягкие, пушистые. Кстати, она тоже наивно думала, что супружеская жизнь доставляет женщине удовольствие. Боюсь, я ее разочаровал! Эх, Алисин, по человеческим меркам это было так давно… В Аду времени нет. Впрочем, вспомнить приятно! А теперь я хочу посмотреть на тебя совсем голую! Раздевайся!