Наряду с изучением тематики исследователи баллады обращались и к ее форме. Она тоже восходит к довольно отдаленным временам, хотя истоки ее и не теряются в языческой древности, как некоторые тематические мотивы. Конечно, поздняя запись вносила свои коррективы в балладный стиль, но характерные черты сохранялись дольше, чем можно было бы предположить. Так, относительно устойчивой оставалась синтаксическая структура балладной строфы. Распространена прямая речь, при почти полном отсутствии косвенной. Преобладают самостоятельные бессоюзные предложения, которые создают ощущение расчлененности действия и предложения, связанные сочинительными союзами, т. е. более простой формой связи:
(«Баллада о двух сестрах»)
(«Верный сокол»)
Встречается и смешанная форма — сочинительноподчинительная связь, свойственная еще неустоявшейся синтаксической структуре. Очень характерен для баллады особый вид связи,— с помощью повторения, которое препятствует расчлененности синтаксических единиц:
и отдельных строф:
(«Женщина из Ашере Велл»)
Таким образом, с одной стороны, баллада обнаруживает расчлененность структуры, а с другой — чувствуется стремление ее преодолеть, что отражает противоречивые тенденции, свойственные мышлению позднего средневековья.
Синтаксической структуре соответствует и метрический рисунок баллады. Ритмическая единица обычно совпадает с синтаксической, переносов, как правило, нет. Ритм очень четкий. Рифма — парная, либо перекрестная,— рифмуются второй и четвертый стих, сохраняются остатки аллитерации, указывающие на связь с англосаксонским стихосложением. Строгая строфичность баллады, ее синтаксический и ритмический рисунок, придающий динамичность повествованию, и особенно имеющийся в некоторых балладах рефрен дали основание многим исследователям предположить, что баллада генетически связана со средневековой хороводной песней. При этом прежде всего опирались на скандинавские баллады, в которых танцевальный рефрен типа «а пляска идет по лесу» часто встречается. Скандинавские баллады, судя по обычаю, сохранявшемуся на Фарерских островах вплоть до XX в., служили аккомпанементом к танцу или к какому-то мимическому действу. То, что все баллады не сказывались, а пелись, не вызывает сомнений, однако связь английских баллад именно с хороводной песней обнаружить труднее. Рефрен в них встречается гораздо реже, чем в скандинавских балладах (в английских и шотландских балладах, записанных в XIV—XV вв., он вообще отсутствует), и нет прямых свидетельств, что в Англии под пенье баллад танцевали. Сама по себе строфичность свойственна не только танцевальным песням, она — признак определенного способа мышления, расчленяющего понятия и явления и придающего им законченность. Однако влияние на английскую балладу хороводной песни «carole», наиболее распро страненной формы народной лирики средневековья (особенно в тех западноевропейских странах, где было сильно дохристианское начало и сохранялись пережитки языческих игрищ), отрицать нельзя. На это влияние косвенно указывает динамичность баллады, ее четкий ритм, паузы, симметричность, которая как бы напоминает о повторяющихся движениях.