Выбрать главу
Зеленый шелк — ее наряд, А сверху плащ красней огня, И колокольчики звенят На прядках гривы у коня.
Ее чудесной красотой, Как солнцем, Том был ослеплен. — Хвала Марии Пресвятой! — Склоняясь ниц, воскликнул он.
— Твои хвалы мне не нужны, Меня Марией не зовут. Я — королева той страны, Где эльфы вольные живут.
Побудь часок со мной вдвоем, Да не робей, вставай с колен, Но не целуй меня, мой Том, Иль попадешь надолго в плен.
— Ну, будь что будет! — он сказал. Я не боюсь твоих угроз! — И верный Том поцеловал Ее в уста краснее роз.
— Ты позабыл про мой запрет. За это — к худу иль к добру — Тебя, мой рыцарь, на семь лет К себе на службу я беру!
На снежно-белого коня Она взошла. За нею — Том. И вот, уздечкою звеня, Пустились в путь они вдвоем.
Они неслись во весь опор. Казалось, конь летит стрелой. Пред ними был пустой простор, А за плечами — край жилой.
— На миг, мой Том, с коня сойди И головой ко мне склонись. Есть три дороги впереди. Ты их запомнить поклянись.
Вот этот путь, что вверх идет, Тернист и тесен, прям и крут. К добру и правде он ведет, По нем немногие идут.
Другая — торная — тропа Полна соблазнов и услад. По ней всегда идет толпа, Но этот путь — дорога в ад.
Бежит, петляя, меж болот Дорожка третья, как змея, Она в Эльфландию ведет, Где скоро будем ты да я.
Что б ни увидел ты вокруг, Молчать ты должен, как немой, А проболтаешься, мой друг, Так не воротишься домой!
Через потоки в темноте Несется конь то вплавь, то вброд. Ни звезд, ни солнца в высоте, И только слышен рокот вод.
Несется конь в кромешной мгле, Густая кровь коню по грудь. Вся кровь, что льется на земле, В тот мрачный край находит путь.
Но вот пред ними сад встает. И фея, ветку наклонив, Сказала: — Съешь румяный плод — И будешь ты всегда правдив!
— Благодарю,— ответил Том,— Мне ни к чему подарок ваш. С таким правдивым языком У нас не купишь — не продашь.
Не скажешь правды напрямик Ни женщине, ни королю... — Попридержи, мой Том, язык И делай то, что я велю!
* * *
В зеленый шелк обут был Том, В зеленый бархат был одет. И про него в краю родном Никто не знал семь долгих лет.

Русалка

В эту пятницу утром Неслись мы вперед, Оставляя маяк вдалеке. Видим: следом за нами Русалка плывет С круглым зеркальцем, С гребнем в руке.
Нам вдогонку Летел ураган. А кругом океан Бушевал. Убирать паруса Приказал капитан В это утро, В последний аврал.
Показалась русалка И скрылась опять. И сказал Наш матрос молодой: — Я оставил на родине Старую мать. Пусть не ждет она сына домой.
Выйдет к берегу мать, Будет паруса ждать При бесчетных звездах и луне. Пусть напрасно не ждет, Слез горючих не льет, Пусть поищет, пошарит на дне!
Наши утлые шлюпки Сорвала волна, И сказал капитан удалой: — Будет плакать моя Молодая жена. В эту ночь она станет вдовой!
По горбатым волнам Мы неслись без руля, И сказал Наш запасливый кок: — Не дождется земля Моего корабля, А меня не дождется сынок!
Мы работали дружно, Тонули мы врозь — Это было судьбой суждено. Уцелевшей доски Под рукой не нашлось, И пошли мы на темное дно, на дно, на дно, За русалкой На темное дно!

Поездка на ярмарку

— Не дашь ли лошадку нам, дядюшка Том? — В гору да под гору, Рысью и вскачь,— На ярмарку завтра мы едем верхом: Билл Брюэр, Джек Стюэр, Боб Симпл, Дик Пимпл, Сэм Хопкинс, Джон Хок И старый Джим Коббли и я!
— А когда вы вернете коня моего? — В гору да под гору, Рысью и вскачь,— — Вернем его в среду, во вторник к обеду — Билл Брюэр, Джек Стюэр, Боб Симпл, Дик Пимпл, Сэм Хопкинс, Джон Хок И старый Джим Коббли и я.
Вот вторник проходит, проходит среда,— В гору да под гору, Рысью и вскачь! Домой не вернулись верхом никогда Билл Брюэр, Джек Стюэр, Боб Симпл, Дик Пимпл, Сэм Хопкинс, Джон Хок И старый Джим Коббли и я!