Марианна решила, что насмотрелась достаточно, поднялась по скользкому крыльцу, чуть не упала. На разъезжающихся ногах добралась до двери и храбро нажала кнопку звонка.
Вдалеке разлилась сказочная трель. «Чайковский, марш из “Щелкунчика”», со знанием дела отметила Марианна. Что ж, вкус у господина Аракчеева неплохой.
Дверь распахнулась, на пороге показалась высокая, фигуристая дама неопределенных лет.
– Вы репетитор? – сурово поинтересовалась дама звучным – нет, скорее зычным голосом. – Представьтесь, пожалуйста.
Марианна произнесла свое имя, подавляя желание встать по стойке смирно.
– Заходите, мы вас ждем, – приказала дама.
Марианна вошла в дом и попала в просторную прихожую. Ее охватила робость, потому что прихожая была очень чистая, с белым ковриком на белом паркете, пуфиками, обтянутыми белой кожей, и невидимыми светильниками в высоком потолке.
Дама, стоявшая среди этого белоснежного великолепия, помимо строгого голоса, обладала повадками императрицы. В юности она была эффектной блондинкой, и очень хотела пронести этот эффект сквозь года. Увы, перестаралась.
Кожа на ее скуластом лице была гладкая и упругая, как резина. Рот хищный, алые губы сложены в любезную улыбку с оттенком превосходства. Брови тонко выщипанные, заштрихованные коричневым карандашом. Пепельная челка лежит ровной полосой над бровями, на висках и шее ниспадают длинные локоны.
Вряд ли дама хотела добиться сходства со знаменитым клоуном Куклачевым, но тем не менее она могла быть его двойником женского пола.
Одета она была, словно собиралась в театр: в сером платье с кружевными рукавами, на шее жемчуга, на ногах лакированные лодочки сорок пятого размера.
– Меня зовут Валентина Андреевна, я у Петра Аркадьевича служу экономкой, – последнее слово дама выговорила со вкусом. Наверное, это была почетная должность и Валентине Андреевне очень нравилось ее занимать.
Экономка осмотрела Марианну с ног до головы, ее выщипанные брови поднялись.
– Где вы так испачкали обувь?
– У вас в поселке грязь, – начала оправдываться Марианна, как всегда делала перед людьми, имеющими над ней хоть какую-то власть. Во власти экономки было пустить ее к миллионеру Аракчееву в грязной обуви, или же выгнать прочь, к собакам, на мороз.
– Вы шли через поселок? – поразилась экономка. — С автобусной остановки? Но почему же не наняли такси?
Марианна пожала плечами и промямлила:
– Так получилось.
– Вам придется разуться, хотя это у нас и не принято. Этот русский обычай – снимать обувь у входа – ужасно вульгарный! Я дам вам гостевые тапочки, – смилостивилась дама. – Пальто можете оставить здесь.
Марианна сделала как велено. Стянула сапоги, заляпав грязью белоснежный коврик (экономка Валентина страдальчески поморщилась), сняла пальто, шапочку.
Хотела поправить волосы перед зеркалом – прядки опять выскользнули и торчали во все стороны – но Валентина не дала ей времени прихорашиваться. Она пошла вглубь дома и поманила гостью за собой.
Марианна только и успела подхватить сумку и зонтик и побежала следом, шлепая тапочками. Они были ей не по размеру и сваливались с ног.
– Петр Аркадьевич ждет вас в гостевой приемной, – пояснила дама на ходу.
О боже, у него есть гостевая приемная! Что за зверь такой – гостевая приемная? И наверное, еще есть библиотека, пуншевая, курительная, бильярдная, сауна, игровая… что там еще бывает в таких домах? Кладовая для призов, полученных на яхтенных гонках? Людская для прислуги?
Легко верилось, что у Петра Аркадьевича могли иметься все эти комнаты и разные другие. Потому что его дом был настоящей барской усадьбой – если исключить вполне современную прихожую.
Здесь были деревянные полы со скрипом, часы с маятником и кукушкой, на высоченных потолках – лепнина. За стеклами готических буфетов белели фарфоровые статуэтки. В просторной зале, что мелькнула в арочном проеме, блестела туша рояля. Натертый паркет так и манил разбежаться и прокатиться на пятках, как по льду. Или пройтись в менуэте в паре с учтивым кавалером.
Однако Марианне мерещилось, будто она оказалась в музее. Пахло бытовой химией и дорогим французским ароматизатором воздуха. Антиквариат имел подозрительно стерильный вид. Стулья с ажурными спинками стояли строго в ряд. На скатертях и кружевных салфеточках ни морщинки. Того и гляди, наткнешься на столбик с цепочкой и надписью «Трогать запрещено». Кругом торжественная тишина – чихнуть страшно.
И скоро Марианна догадалась, что старинный антураж был старательно создан руками дорогого дизайнера.