Он явно растерялся и не знал, как начать разговор. Это ободрило Марианну. Она посмотрела на него смелее, и сердце ее болезненно дрогнуло.
Ветер слегка трепал его русые волосы. В его светло-зеленых глазах мелькало непривычная растерянность, но его жесткие губы – губы упрямца и деспота – были плотно сжаты и не выдавали его чувств. Острые скулы, впалые щеки, беспощадная челюсть.
Нет, разговор не будет простым, с отчаянием подумала Марианна. Ей хотелось быть холодной, решительной и равнодушной, но она против воли испытала трепет и томление.
Ужасно, но ее так и тянет коснуться пальцами его гладкой щеки, пробежаться до виска, положить руку на его затылок, притянуть к себе и поцеловать эти твердые губы, и почувствовать его запах – холодный, пряный, как северный ветер!
Она взялась за шершавые цепи качели, легко оттолкнулась, ну тут же уперлась ногами в землю. Отстраненно отметила, что выскочила на улицу в клетчатых домашних тапочках. Чудной у нее, должно быть, вид.
– О чем ты хотел поговорить? – спросила она, глядя на полуоторванный бантик на правом тапке.
– Марианна, почему ты сбежала? – спросил он с обманчивой мягкостью. От его хрипловатого голоса у нее по животу пробежала жаркая волна.
– Потому что я поняла, что нам нужно расстаться, – она упорно отказывалась смотреть собеседнику в лицо.
– Ты это поняла это только вчера? После того… инцидента?
– Я всегда сомневалась, – ответила Марианна, несколько покривив душой.
– Марианна, знаю, я очень виноват перед тобой. Я должен извиниться.
– За что именно?
– За все. Я тебя обидел. Полагаю, своим тоном, резкостью.
– Ты был самим собой, вот и все, – она опять оттолкнулась ногами и качнулась вперед и назад. Качаться было неудобно – шарниры у качелей оказались неподатливыми и заедали, да и тапочки так и норовили свалиться.
– И кем же я был?
Вопрос оказался неожиданным, но ответ выскочил сам собой.
– Занудой, педантом, деспотом и диктатором, – с удовольствием перечислила Марианна. – Нет, я тебя не обвиняю. На самом деле, это хорошие качества. Они здорово помогают в жизни. Но я не смогу жить с таким человеком. Прости.
– Ты больше не влюблена в меня?
А вот этот вопрос застал ее врасплох. Она испуганно вздернула голову и быстро посмотрела Петру в глаза. И увидела в них растерянность и боль. Или ей показалось?
– Марианна, скажи правду. Только правду. Ты больше не влюблена в меня? Ты готова вот так легко расстаться со мной?
– Да, я по-прежнему влюблена в тебя, – сказала она с вызовом. – Я люблю тебя. Ну и что? Я не стыжусь говорить о своей любви, но в ответ ничего не прошу. Тебя многие готовы любить. Илона, например. Как вчера прошла ваша встреча, кстати? Плодотворно?
– Плодотворно, – подтвердил Петр. – Мы ездили в аэропорт встречать Дашину мать. Ирина заявилась без предупреждения на два дня раньше. Я не мог сесть за руль, потому что после твоего ухода был так взбешен, что хлопнул стакан виски. А тут Илона заявилась с какими-то бумагами и надуманным предлогом. Вот я и воспользовался ей как шофером. И удачно передал Ирину под ее попечение. Потому что сам ей заниматься не смог бы. Даша сегодня с матерью, кстати. Но очень просила, чтобы я привез тебя.
– Ах, Даша просила… – ворчливо откликнулась Марианна, испытав, однако облегчение.
– И вот еще: я нашел для Илоны вакансию в московском офисе и настоятельно попросил ее перевестись. С хорошим повышением в окладе и должности. Она немного поломалась и согласилась.
– Как же ты теперь без своей помощницы! – ядовито посетовала Марианна.
– Легко. Но не уходи от темы. Если ты любишь меня, то почему считаешь, что не сможешь быть со мной?
– Потому что ты – это ты! Рядом с тобой я всегда буду чувствовать себя подчиненной. Виноватой не пойми в чем. Буду следить за каждым своим словом и понимать… что мы из разного теста. Из разных миров! Ты из мира, где все идет по плану и по расписанию. Где нет места шалости, глупости, безрассудству и спонтанности. А я живу в другом мире, я не могу измениться! И ты не можешь измениться. Люди не меняются!
– Господи, опять это странное утверждение! Конечно, люди меняются! Еще как меняются. Это закон природы. Если бы люди не менялись, они до сих пор бы жили в пещерах, жрали сырое мясо и владели рабами.
– Это совсем другое!
– Нет, не другое. Люди меняются, когда у них есть для этого мощный стимул. Внешний или внутренний. А у меня он есть. Это ты. Ради тебя… я сделаю все.