IV
Он в одиночестве подошел к берегу, высоко подняв обрезок узкой трубы с болтающимся на кончике белым лоскутом. До самой набережной он не видел ни души. Потом из-за парапета ему бросили веревочную лестницу.
— Лезь сюда, — велел голос с северным произношением.
Наверху его встретили человек шесть. В их глазах читалось любопытство, смешанное с неприязнью.
— Белый? — удивился главный в группе. — Там есть другие белые?
— Нет, только я.
— Черномазые ублюдки! — прошипел рыжеволосый коротышка.
— Хотел бы я…
Человеку, говорившему с северным акцентом, было на вид лет пятьдесят — коренастый, седовласый и чисто выбритый, в то время как остальные заросли щетиной. Он повысил голос, и все разом умолкли.
— Кто послал тебя к нам? Чего ты хочешь?
— Меня направили для переговоров с вашим командованием.
Оглядев Эндрю с ног до головы, коренастый проговорил:
— Ладно. Пойдем.
Рыжеволосого послали доложить о появлении парламентера. Остальные двинулись вместе с Эндрю вдоль набережной по направлению к Чаринг-Кросс. Их ноги то и дело вязли в снегу и скользили на льду. Потом они свернули к Нортамберленд-Авеню. Деревья вокруг были по-зимнему голы, но все же их вид отличался от того, что остался у Эндрю в памяти, — видимо, они погибли от холода. Некоторые были спилены. Вдали показалась Трафальгарская площадь, — Осторожность не помешает, — сказал коренастый. — Завяжите-ка ему глаза.
Эндрю завязали глаза куском материи, пахнущим машинным маслом, и повели дальше под руки. Он пытался сообразить, куда именно. Сперва они пересекли Трафальгарскую площадь по диагонали; дальше Эндрю утратил ориентировку. Ясно было, что они перемещаются приблизительно в направлении Пиккадилли-Серкус. Их дважды окликали, и провожатые давали невидимым встречным объяснения насчет Эндрю. Человек с северным акцентом старался отделываться краткими ответами.
— Ступеньки! — раздалось по правую руку. — Осторожнее!
Сперва они преодолели короткий лестничный марш, потом еще один, уже подлиннее. Эндрю почувствовал под ногами мягкий ковер.
— Подождите здесь, — велел человек с северным акцентом. — Я посмотрю.
Пока он отсутствовал, Эндрю успел сообщить своим стражам, что у него в кармане имеется пачка сигарет.
— Боже! — откликнулся голос. — Давненько я не затягивался!
Эндрю уже хлопал себя по карманам, когда новый голос сурово одернул его:
— Опустите руки. Нам от вас ничего не нужно.
Дисциплина у них была на высоте — это Эндрю успел подметить сразу.
— Как угодно, — безразлично ответил он.
Заскрипела дверь, раздались шаги.
— Так, — молвил вернувшийся начальник, — введите.
Они прошли в дверь, спустились еще на несколько ступенек, оставили позади коридор. Эндрю провели в еще одну дверь и велели остановиться.
— Снимите тряпку, — скомандовал новый голос, показавшийся почему-то смутно знакомым. На затылке завозились чужие пальцы, развязывая узлы, и Эндрю зажмурился от света. Комнату освещали всего две керосиновые лампы, однако их тусклого мерцания хватило, чтобы он на какое-то время стал незрячим. Одна лампа свисала посреди комнаты с потолка, наподобие люстры, другая стояла напротив него на столе. За столом восседал человек. Он снова заговорил, и теперь Эндрю покинули всякие сомнения.
— Энди?! Боже мой, откуда ты взялся?
Комнатка оказалась совсем небольшой и лишенной окна; видимо, она служила когда-то кабинетом менеджеру ресторана. На полу лежал ворсистый ковер цвета электрик. Стол из красного дерева был покрыт алой кожей. Дэвид сидел в удобном вертящемся кресле. Комнату обогревал керосиновый камин, так что Дэвид был без пиджака и в рубашке с короткими рукавами. Он кивком отпустил приведших Эндрю людей.
— Оставьте нас. — Дверь захлопнулась. — Ну что, я жду объяснений, парень.
— Я здесь с экспедицией. Меня прислали для переговоров. Может быть…
— Значит, они из Нигерии?
— Да.
— А мы думали, из Ганы — эскадра ушла именно туда.
— Ей что-то помешало. Она осталась в Нигерии.
— Одного не пойму: как ты оказался среди них?
— Мы снимаем фильм. Я оператор. Но в последнее время нам было не до съемок.
— Ты сам вызвался участвовать?
— Когда Мадлен ушла… Это был единственный способ попасть сюда. Конечно, я не надеялся ее отыскать. Но все равно… А идея принадлежала Абониту.
— Абониту? Тому, кто устроил тебя на телевидение?