— Что ты собираешься предпринять?
— Наше намерение вполне разумно — дождаться судна с подкреплением. Наступили решающие дни: если им удастся одолеть нас до подхода подкрепления, то все погибнет. Если же нет… Я подумал, что неплохой базой мог бы стать Тауэр. Более древний оплот суверенитета, который к тому же легче оборонять. Как тебе нравится моя идея, Эндрю?
— Звучит убедительно, — одобрил Эндрю.
— Не слышу энтузиазма.
— Отличная идея!
— От Тауэра можно будет двинуться на запад, прокладывая себе путь огнем и гранатами. По Каннон-Стрит, Ломбард-Стрит, Чипсайду. Мы сможем даже занять собор святого Павла! Вдруг мы отыщем священника, который согласится короновать меня в Вестминстерском аббатстве? Король Абониту Первый! Как тебе это нравится?
— Для шутки слабовато.
— Да, Лагосу это придется против шерсти. Но все остальное вполне серьезно.
В наступившем молчании рядом с палаткой послышались чьи-то шаги и посвистывание. В слабом свете работающей от аккумулятора лампочки Эндрю увидел, как пристально смотрит на него Абониту. Свет отражался от его черного лица и от виднеющихся между чуть раздвинутыми губами зубов, белизна которых только подчеркивала негроидность черт.
— Что случилось, Эндрю? — спокойно спросил Абониту.
— Разве что-то случилось? Не понимаю.
— Побывав там, ты преобразился.
— Возможно. — Он посмотрел на Абониту в упор. — Я нашел Мадлен.
— И что же?
Стараясь говорить только правду или хотя бы полуправду, он сказал, не выдавая своих чувств:
— Она с Дэвидом. У нее будет ребенок. Вот и все.
Абониту выдержал паузу и произнес:
— Значит, поиски завершены. С ненавистью покончено.
— С ненавистью?
— Значит, с любовью. Какая разница? Желание, стремление обладать — именно это привело нас сюда, в эту холодную страну.
— Да. И я нашел то, что искал. Но ты-то — нет.
— Нет. — Абониту допил бренди. — Дело в том, что ты, по-моему, всегда слишком сильно зависел от других людей. Почему ты улыбаешься?
— Потому, наверное, что это правда.
— Правда. Все мы время от времени зависим друг от друга. Я, к примеру, зависел от тебя, Эндрю, да еще как.
— Зависел? А теперь — нет? — Он махнул рукой, имея в виду лагерь. — Ты избавился от страха перед их страхом?
— Думаю, они изживают его. Сунь им в руки огонь — они и то не испугаются. Они принесут сюда свое солнце.
— Солнце сулит жизнь, — сказал Эндрю, — а не смерть.
Абониту резко поднял голову, отчего блеснули его очки.
— Я ждал этих слов. Что мне делать с тобой, Эндрю?
Рядом с Абониту стоял прислоненный к столу автоматический карабин. На столе не было ничего, кроме алюминиевых кружек и фляжки с бренди. В ящичке под походной койкой Абониту имелась еще одна такая фляжка. Эндрю с содроганием осушил свою кружку.
— Почему со мной надо что-то делать?
— Потому что я больше не могу тебе доверять. Существует возможность, что ты предашь нас. Риск слишком велик.
— Как же Абониту Первый разделается с первым своим изменником? — улыбнулся Эндрю. — Интересный вопрос!
— Можно отослать тебя назад к твоим соотечественникам.
— Неверно. Я могу принести им пользу.
— Действительно. Тогда что же?
— Есть более простое решение. — Абониту молча ждал продолжения. — Отправь меня обратно в Африку на судне, которое доставит подкрепление. Тебе не придется даже искать предлог: с камерой сможет обращаться кто-нибудь другой — например, юный Нуму. Я вернусь и сделаю первую программу об экспедиции в Лондон. У нас уже достаточно материала.
Абониту задумчиво кивнул.
— Да, так будет лучше.
— А сейчас, коль скоро я вышел из доверия, тебе следовало бы приставить ко мне часового. — Эндрю поежился. — Никак не согреюсь. Там осталось бренди? — Абониту вытряхнул в его кружку последние капли. — Негусто…
Абониту улыбнулся, поднялся со стула и направился к койке. Стоило ему повернуться спиной, как Эндрю схватил карабин. Абониту, наклонившийся к ящику, ничего не услышал. Когда он обернулся, карабин уже был нацелен ему в грудь.
— Не вздумай поднимать шум, — предупредил Эндрю. — Нервы у меня на пределе.
— Глупо! — На черном лице не отразилось никаких чувств. — Что толку?
— Посмотрим. — Эндрю встал. — Делай, как я скажу. Выходи из палатки. Я пойду сзади. Никаких криков, понял?
— Я понимаю только то, что ты занялся бессмысленным делом.
— Я сам разберусь. Давай!
Он посторонился, уступая Абониту дорогу. Оказавшись у него за спиной, он почувствовал смятение: ничего не выйдет, Абониту схватит его или по крайней мере успеет позвать на помощь… Эндрю еще крепче вцепился в карабин. Когда приклад опустился на голову Абониту, он ждал, что это не произведет ни малейшего эффекта. Однако от удара у него самого заломило руки, а Абониту рухнул как подкошенный, не издав ни звука.