For Pauline Stacey, the elder (поскольку Полин Стэйси, старшая /из сестер/), was actually the heiress of a crest and half a county (на самом деле была наследницей /дворянской/ короны и половины графства; crest – гребешок, хохолок /у птиц/; украшение наверху гербового щита), as well as great wealth (так же как = а к тому же и огромного состояния: «богатства»); she had been brought up in castles and gardens (она росла в замках и садах; to bring up – растить, воспитывать), before a frigid fierceness (peculiar to the modern woman) had driven her to what (до того как бесстрастная /жажда/ деятельности – свойственная современной женщине – привела ее к тому; to drive – гнать; приводить к /какому-л. состоянию/; frigid – очень холодный; неспособный к эмоциям; fierce – жестокий, свирепый; энергичный, бодрый) she considered a harsher and a higher existence (что она считала более суровой и более возвышенной жизнью; existence – существование; жизнь, бытие).
For Pauline Stacey, the elder, was actually the heiress of a crest and half a county, as well as great wealth; she had been brought up in castles and gardens, before a frigid fierceness (peculiar to the modern woman) had driven her to what she considered a harsher and a higher existence.
She had not, indeed, surrendered her money (но она, конечно же, не отказалась от денег; indeed – в самом деле, действительно; конечно, несомненно; to surrender – сдаваться, капитулировать; отказываться от); in that there would have been a romantic or monkish abandon (в этом отречении было бы что-то романтическое или монашеское; to abandon – оставлять, покидать; отказываться /от чего-л./) quite alien to her masterful utilitarianism (совершенно чуждое ее своевольному прагматизму: «властному утилитаризму»). She held her wealth, she would say (она владела своим богатством, как она обычно говорила; to hold – держать; владеть, быть обладателем; would /зд./ – служебный глагол, выражающий привычное действие, относящееся к прошедшему), for use upon practical social objects (для того, чтобы использовать его в общественных целях: «для использования на практические общественные цели»; object – предмет, объект; цель).
Part of it she had put into her business (часть его она вложила в свое дело; to put – класть, положить; помещать /во что-л./), the nucleus of a model typewriting emporium (/представлявшее собой/ основу модели рынка /труда/ для машинисток; emporium – торговое место, рынок); part of it was distributed in various leagues and causes (часть была потрачена на /основание/ различных лиг и /решение/ вопросов; to distribute – распределять, раздавать; cause – причина, основание; вопрос, требующий решения) for the advancement of such work among women (/относящихся/ к пропаганде: «продвижению» подобной работы среди женщин). How far Joan, her sister and partner (насколько Джоан, ее сестра и /деловой/ партнер; how far – как далеко; насколько), shared this slightly prosaic idealism (разделяла этот несколько прозаичный идеализм) no one could be very sure (никто не мог бы сказать с уверенностью: «никто не мог быть очень уверенным»).
But she followed her leader with a dog-like affection (но она следовала за своим командиром с чисто собачьей преданностью: «с привязанностью, подобной собачьей»; leader – руководитель, вождь; affection – любовь, привязанность /от to affect – оказывать воздействие, влияние/) which was somehow more attractive, with its touch of tragedy (которая из-за своего налета трагичности была, казалось, более привлекательной; somehow – как-то, почему-то; touch – прикосновение, касание; примесь, оттенок), than the hard, high spirits of the elder (чем практичный и возвышенный пыл старшей; hard – жесткий, твердый; не поддающийся эмоциям; spirit – дух, духовное начало; воодушевление, живость). For Pauline Stacey had nothing to say to tragedy (а поскольку Полин Стэйси понятия не имела: «не имела ничего сказать» о трагедиях); she was understood to deny its existence (она, /надо/ полагать, отрицала = не верила в их существование; to understand – понимать; предполагать, полагать).