Выбрать главу

There was a silence (воцарилось молчание).

 “As you have truly remarked,” replied Joan, with ugly calm, “your clerk is a very respectable young man, who knows the nature of an oath; and he will swear in any court that I was up in your office arranging some typewriting work for five minutes before and five minutes after my sister fell. Mr. Flambeau will tell you that he found me there.”

There was a silence.

“Why, then,” cried Flambeau (ну, что ж, – воскликнул Фламбо), “Pauline was alone when she fell (Полин была одна, когда упала), and it was suicide (и /значит/ это было самоубийство)!”

“She was alone when she fell,” said Father Brown (она была одна, когда упала), “but it was not suicide (но это не было самоубийством).”

“Then how did she die?” asked Flambeau impatiently (тогда как же она умерла? – спросил Фламбо нетерпеливо).

“She was murdered (ее убили).”

“But she was alone,” objected the detective (но она /же/ была одна, – возразил детектив).

“She was murdered when she was all alone,” answered the priest (ее убили, когда она была одна, – отвечал священник).

All the rest stared at him (все остальные уставились на него), but he remained sitting in the same old dejected attitude (но он продолжал сидеть: «оставался сидящим» в той же удрученной позе, как и раньше: «в той старой удрученной позе»), with a wrinkle in his round forehead (с морщинкой на его округлом лбе) and an appearance of impersonal shame and sorrow (и отчужденным выражением стыда и скорби на лице; impersonal – безликий, лишенный индивидуальности; холодный, отчужденный; appearance – появление; внешний вид, наружность); his voice was colourless and sad (голос его стал бесцветным и печальным; to appear – появляться; казаться).

 “Why, then,” cried Flambeau, “Pauline was alone when she fell, and it was suicide!”

“She was alone when she fell,” said Father Brown, “but it was not suicide.”

“Then how did she die?” asked Flambeau impatiently.

“She was murdered.”

“But she was alone,” objected the detective.

“She was murdered when she was all alone,” answered the priest.

All the rest stared at him, but he remained sitting in the same old dejected attitude, with a wrinkle in his round forehead and an appearance of impersonal shame and sorrow; his voice was colourless and sad.

“What I want to know,” cried Kalon, with an oath (что я хочу знать, – воскликнул Калон, выругавшись; oath – клятва, присяга; проклятие, ругательство), “is when the police are coming for this bloody and wicked sister (так это когда полиция придет за этой проклятой и злобной сестрицей; bloody – кровавый, окровавленный; проклятый /брит., груб./). She’s killed her flesh and blood (она убила свою родную сестру: «свою плоть и кровь»); she’s robbed me of half a million (она ограбила меня на полмиллиона) that was just as sacredly mine as (которые были уже законно моими, как…; sacredly – свято; нерушимо; sacred – священный) – ”

“Come, come, prophet,” interrupted Flambeau, with a kind of sneer (ну, будет вам, пророк, хватит, – оборвал его Фламбо с каким-то подобием презрительной усмешки; come! – стой! погоди! /разг./; a kind of – нечто вроде); “remember that all this world is a cloudland (вспомните, что весь этот мир эфемерен).”

 “What I want to know,” cried Kalon, with an oath, “is when the police are coming for this bloody and wicked sister. She’s killed her flesh and blood; she’s robbed me of half a million that was just as sacredly mine as – ”

“Come, come, prophet,” interrupted Flambeau, with a kind of sneer; “remember that all this world is a cloudland.”

The hierophant of the sun-god made an effort to climb back on his pedestal (верховный жрец солнечного бога сделал попытку взобраться назад на свой пьедестал; effort – усилие, напряжение; попытка). “It is not the mere money,” he cried (это не просто деньги, – вскричал он), “though that would equip the cause throughout the world (хотя они помогли бы распространить мою религию по всему миру; to equip – снаряжать, оснащать; снабжать; cause – причина, основание; дело, цель). It is also my beloved one’s wishes (это также было желанием моей возлюбленной). To Pauline all this was holy (для Полин все это было свято). In Pauline’s eyes (в глазах Полин) – ”

Father Brown suddenly sprang erect (внезапно отец Браун вскочил, /плечи его/ распрямились; to spring – прыгать, скакать; вскакивать; erect – прямой), so that his chair fell over flat behind him (так что его кресло опрокинулось позади него; to fall over – опрокидываться; flat – плоский; распростертый, растянувшийся во всю длину /обычно о человеке/). He was deathly pale (он был смертельно бледен), yet he seemed fired with a hope (однако, казалось, он весь воспылал от надежды; to fire – зажигать, поджигать; воодушевляться, загораться /чем-л./); his eyes shone (глаза его сверкали; to shine – светить, сиять; блестеть, сверкать).

 The hierophant of the sun-god made an effort to climb back on his pedestal. “It is not the mere money,” he cried, “though that would equip the cause throughout the world. It is also my beloved one’s wishes. To Pauline all this was holy. In Pauline’s eyes – ”