Father Brown suddenly sprang erect, so that his chair fell over flat behind him. He was deathly pale, yet he seemed fired with a hope; his eyes shone.
“That’s it!” he cried in a clear voice (вот именно! – воскликнул он звонким голосом; clear – светлый, ясный; звонкий). “That’s the way to begin (вот с чего надо начинать: «это путь, чтобы начать»). In Pauline’s eyes (в глазах Полин) – ”
The tall prophet retreated before the tiny priest in an almost mad disorder (высокий пророк отступил назад перед маленьким священником почти в паническом замешательстве; tiny – крошечный, совсем маленький; mad – сумасшедший, ненормальный; обезумевший, потерявший голову; disorder – беспорядок; смятение). “What do you mean (что вы имеете в виду)? How dare you?” he cried repeatedly (да как вы смеете? – выкрикивал он одно и то же; repeatedly – часто, неоднократно; to repeat – повторять).
“In Pauline’s eyes,” repeated the priest (в глазах Полин, – повторил священник), his own shining more and more (тогда как его собственные глаза горели: «сверкали» все сильнее). “Go on – in God’s name, go on (продолжайте, во имя Господа, продолжайте).
The tall prophet retreated before the tiny priest in an almost mad disorder. “What do you mean? How dare you?” he cried repeatedly.
“In Pauline’s eyes,” repeated the priest, his own shining more and more. “Go on – in God’s name, go on.
The foulest crime the fiends ever prompted (самый закоснелый преступник, которого когда-либо водили бесы; foul – грязный; гадкий, скверный; fiend – дьявол, враг рода человеческого; злой дух, демон; to prompt – побуждать, толкать /к чему-л./) feels lighter after confession (чувствует себя легче = чувствует облегчение после покаяния; to confess – признавать; сознаваться; исповедоваться); and I implore you to confess (и я очень прошу вас покаяться; to implore – умолять, заклинать). Go on, go on – in Pauline’s eyes (продолжайте, продолжайте, – в глазах Полин) – ”
“Let me go, you devil!” thundered Kalon (пустите меня: «дайте мне уйти», вы, дьявол! – грохотал Калон; to thunder – греметь, грохотать; thunder – гром; грохот, гул), struggling like a giant in bonds (сотрясаясь всем телом, словно скованный гигант; to struggle – бороться; биться, отбиваться; in bonds – в оковах, в путах). “Who are you, you cursed spy, to weave your spiders’ webs round me (кто вы такой, проклятый шпион, чтобы плести свою паучью сеть вокруг меня), and peep and peer (подглядывать и вынюхивать: «и подсматривать»; to peep – заглядывать, подглядывать; to peer – вглядываться; заглянуть, посмотреть)? Let me go (пропустите меня).”
“Let me go, you devil!” thundered Kalon, struggling like a giant in bonds. “Who are you, you cursed spy, to weave your spiders’ webs round me, and peep and peer? Let me go.”
“Shall I stop him (нужно ли мне остановить его)?” asked Flambeau, bounding towards the exit (спросил Фламбо, бросаясь: «прыгая» к выходу), for Kalon had already thrown the door wide open (поскольку Калон уже распахнул двери настежь; to throw – бросать, швырять; быстро приводить в определенное состояние; wide open – распахнутый настежь).
“No; let him pass (нет, пусть идет: «нет, дайте ему пройти»),” said Father Brown, with a strange deep sigh (сказал отец Браун со странным глубоким вздохом) that seemed to come from the depths of the universe (который, казалось, исходит из глубин вселенной). “Let Cain pass by, for he belongs to God (пусть Каин уйдет, поскольку он принадлежит Богу; to pass by – проходить мимо).”
There was a long-drawn silence in the room when he had left it (в комнате, когда он = Калон ее покинул, повисло долгое, затянувшееся молчание; to draw – тянуть, тащить; удлинять, продлевать; silence – тишина. безмолвие; молчание; to leave), which was to Flambeau’s fierce wits one long agony of interrogation (и пытливый разум Фламбо изнывал от накопившихся вопросов; fierce – лютый, свирепый; живой, энергичный; agony – страдание, мука; interrogation – допрос, дознание; вопрос; to interrogate – допрашивать).
“No; let him pass,” said Father Brown, with a strange deep sigh that seemed to come from the depths of the universe. “Let Cain pass by, for he belongs to God.”
There was a long-drawn silence in the room when he had left it, which was to Flambeau’s fierce wits one long agony of interrogation.
Miss Joan Stacey very coolly tidied up the papers on her desk (мисс Джоан Стэйси совершенно невозмутимо приводила в порядок бумаги на своем столе; coolly – свежо, прохладно; спокойно, хладнокровно).
“Father,” said Flambeau at last (/святой/ отец, – сказал наконец Фламбо), “it is my duty, not my curiosity only (это мой долг, не одно только любопытство) – it is my duty to find out, if I can (мой долг выяснить, если я способен = если получится; to find out – узнать, выяснить; раскрыть /обман, тайну/), who committed the crime (кто же совершил преступление).”