- Вера, ты с ума сошла, что ли!? – он нервно тряс ее, подводя к столу. Вера уперлась в столешницу, Фредерик посадил ее на стол, - Ты что совсем голову потеряла?!
- Федор… - робко прошептала она, - Федор, пусти меня!
- Нет! – он раздвинул бедром ее плотно сжатые колени, - ну, же давай, Вера!
- Ты… ты… - тяжело дыша, все что она смогла сказать.
- С ума схожу… от тебя…
Он грубо впился в ее губы, Фредерик рванул блузку, маленькие пуговки со стуком разлетелись в разные стороны. Он взъерошил ее волосы, наслаждаясь ее голодными вздохами ему в губы. Она поспешно стала стягивать с него рубашку, желая, как можно больше ощутить его обнаженной кожи на своем теле. Он был слишком напорист и резок, все, что он делал, больше было похоже на насилие. Вера сделал глубокий вздох, острая стрела наслаждения пронзила ее, будто стены и потолок рухнули. От каждого его нового удара, ей казалось, она теряет сознание. Давно Вера не испытывала такого, давно она не ощущала себя такой счастливой и такой спокойной.
- Есть еще претензии? – грубо спросил он, освобождаясь из ее объятий.
- Нет, - вот, гад, подумала Вера, стаскивая полы блузки на груди.
- Вот и замечательно, - он вышел из комнаты, Вера ощущала, как в глубине его естества бьется его гнев. Ночью она легла рядом с ним, обнимая его за плечи. Утром Фредерик уезжал в Париж на научную конференцию.
Фредерик возвращался с гастролей домой, был канун Хэллоуина. Город загорелся сотнями огнями, в воздухе летало ощущение праздника, а вся эта утомительная суета заставляла подпрыгивать сердце от радости как у ребенка. Впервые он был счастлив, за пару дней до его приезда Вера отпустила себя, перестав себя терзать ревностью, и теперь она была свободной женщиной. Фредерик подходил к дому, смотря на балкон. Дверь распахнулась, из зимнего сада показалась Вера в тонком халатике, она смотрела куда-то вдаль, а, скорее всего на небо. Потом она перевела взгляд на калитку, широко улыбнулась, перекидываясь через перекладину.
- Федор! – крикнула она, - я сейчас приду!
- Жди дома, - он шел по наполовину заснеженной дорожке, когда Вера выбежала на улицу в легких тапочках. Он обнял ее, держа за талию, подняв над собой, - Сумасшедшая девчонка, замерзнешь ведь.
- Меня ты греешь! – как он соскучился по ее смеху. Она повисла у него на шее, он одной рукой держа ее за талию, а второй гладя ее волосы, понес в дом. Они оказались в кабинете, Фредерик прислонил ее к стене, теряя голову от аромата ее кожи.
- Я дичаю без тебя, - выдохнул он, приникая к ее губам.
- Что девчонки уже не греют твою постель?
- У меня есть только ты, и я люблю тебя, моя хорошая. Мне никто не нужен.
- О, Федор…
Она словно вынырнула из облака любви, когда он сел в кожаный диван. Вера, молча, смотрела на него, пытаясь скрыть истинные чувства. Потом не выдержав, она подошла к нему, опускаясь перед ним на колени.
- Я дура, - начала она.
- Определенно так, - весело сказал он.
Сейчас совсем не хотелось думать о плохом, думать о времени, которое неумолимо приближало к бездне, засасывающей их всех все сильнее. Сейчас хотелось просто дышать, просто жить, и не думать не о чем. Потому что, завтра может быть будет жестоким и неопределенным. Теперь время бежало по кровавой реке, обещая боль и слезы. Страдание – вот, главное слово их печального поколения.
₪
Они вновь были в Лондоне. Прошло уже почти девять лет с тех пор, как в последний раз они находились здесь. Лондон все так же, казался крикливым и напыщенным, а лондонские туманы намного хуже их ирландских болот. Но все же провинциальный Антрим блек на фоне чарующего Лондона. Эдвард снова приехал в столицу по делам, взяв собой Каролину, сына с невесткой и внуков. Он все еще пытался вернуть былое величие, но уже ничего не помогало, ирландцы приближались к своему краху. Каролина поддерживала его, постоянно подбадривая, но она как и Руфус стояли на идеях консерватизма, а Аделаида, вообще, молчала, да и ее мнение даже не рассматривалось. Эдвард надеялся, полагал, что кризис сильно ударил по бизнесу старшего сына, что он давно прогорел, но в Лондоне он только и слышал о сыне и его успехах. Он построил три завода за это время, а ему пришлось продать один. У Виктора особняк в Лондоне, а он не мог найти денег на должный ремонт замка. Виктор… везде он.
Каролина все же не очень любила Лондон, но не смотря на это она часто вместе с Аделаидой ходила по магазинам. В один из таких дней после похода по магазинчикам, они прошлись прогуляться в Сэнт-Джеймс-Парк. Каролина и Аделаида, вместе с Фрэнком и Адамом медленно прогуливались, пока не увидели женщину с тремя детьми. «Диана, - подумала Каролина, - черт бы, ее побрал!». Диана одетая в серые брюки и жакет, как у Марлен Дитрих, казалась совсем юной, белый воротничок торчал из-под жакета, а в вырезе блузки блистал кулон с жемчугом. Длинные волосы уложенные волнами, развевались на ветру, и венчал их элегантный кокетливый берет. Да, это был немного крикливый образ для Лондона, но Диану это не пугало. Рядом с ней крутилась рыжеволосая девочка лет четырех на вид в синем коротком платье и вязанном берете на голове. Не далеко от них бегали мальчишки: девяти и тринадцати лет; оба темноволосые, оба белокожие. Старший подтрунивал над младшим и сестрой, а их мать весело смеялась, бросая веселые реплики.
- Миссис Хомс, - услышала Диана, она обернулась на голос.
- Вот черт, - тихо выругалась она, - здравствуйте.
- Мам, а кто это? – спросил Роберт, - ты знаешь их?
- Ага, - Диана отпустила руку Элеоноры, а потом добавила, - к сожалению.
- Почему? – вновь задал вопрос Роберт.
- Дети, это мать вашего отца, ваша тетя и кузены, - со злобой сказала Диана.
- Ого, - Джордж даже присвистнул, - вот это да. У нас один дедушка – Рамсей.
- А Кэтлин? Она же его жена, - возразила Элеонора, - значит она тоже наша бабушка.
- Не думала что он женится после этой дамочки, - Каролина замолчала, но все поняли, что она имела в виду.
- И теть у нас четыре! – воскликнул Роберт, - было… О, если бы тетя Аманда не погибла, их точно было бы четверо.
- А когда вернется тетя Мария? – Диана заметила слабую ухмылку на лице свекрови.
- Не знаю, пока они в Берлине, - Диана опустила глаза, а потом пылающим взглядом посмотрела на Каролину и Аделаиду, - кстати, приходите к нам. Мы живем на Мелбори-роуд, Гарден-Дейлиас. Приедут Джастин с Кевином. Мы устроим семейный ужин, - заметив смущение смешанное с удивлением, Диана порадовалась.
- Что ж мы приедем, когда? – Диана улыбнулась, правда, Виктор будет бесится. Ну, ничего, она это уладит как-нибудь.
Конечно же, Виктор, как и Эдвард пришел в бешенство, но потом выслушав все доводы Дианы, понял всю ее затею. На выходные из Оксфорда приехали племянники, совсем еще не зная, что их ждет у Хомсов. Диана долго готовилась к этому ужину, она продумала все до мелочей. Что они будут есть и пить, из какой посуды, какая музыка будет звучать, что надеть, и как себя вести. Она решила достать один из фарфоровых сервизов Хомсов, на котором подадут все фирменные блюда их семьи, а граммофон будет играть блюз.
- Ты, как всегда ангельски выглядишь, - услышала Диана, Виктор обнимал ее за талию, они вместе смотрела на свое отражение в зеркале. Она выбрала кремовое с черной отделкой платье, обрамив глубокий круглый вырез ниткой жемчуга, плотно увитой вокруг шеи, увенчанной рубиновой брошь, - знаешь, я все думаю, жена Джорджа получит колье, а жене Роберта – брошь? – Диана коснулась неровной глади камня.
- Я отдам ее своей любимой внучке, - Виктор грустно рассмеялся.
- Думаешь о внуках, дорогая, - его ладони замерли на ее бедрах, волнительно согревая.
- Пора бы, - Диана отметила, как поменялось выражение лица Виктора.
- Мы стареем, - он отпустил ее, - хочу положить еще одну традицию, - он протянул ей красивые длинные в форме лианы серьги с изумрудами и бриллиантами.
- Какая прелесть, - она погладила камни, сняла свои жемчужные сережки, примеряя новые, - о, Виктор…
- Там я поставил герб. Антикварщик сказал, что это работа 18 века, что когда-то они принадлежали Бэсс Голд, - он умолк, Диана сотни раз слушала эти истории, - я их видел на одном из портретов в Хомсбери, он подарил их ей, когда решился женится на ней.