- Навсегда… - и это слово Дианы слилось с ночью, с шелестом листьев, и ветра, с музыкой цикад и благоуханием воздуха.
- Вечно… - отразилось слово в ночи. Только сегодня или действительно навечно, подумала Диана, пока сильная волна наслаждения не смыла ее.
Война. И пока она не закончиться, они никогда не увидят Англию. Ожидание, вот оно главное слово их семьи. Только надеяться и ждать… Октавия бросила свои попытки, наверное, поняла, что англичане холодны и верны, что они не такие уж и легкомысленные и бездумные. Хотя причина отчасти крылась в другом в ее муже Карло. Супруга нашла его очередную интрижку, решив, что не позволит обществу судачить о ней. Но так даже лучше для Виктора, он не способен больше изменять жене, он слишком ее любит, чтобы вот так низко с ней поступать. О, любовь, великая сила!
₪
Июль 1942.
Все покинули лабораторию, осталось только проверить все записи и состояние веществ. Фредерик опустил все бумаги в глубокий ящик, закрывая его на тяжелый замок. Он снял свой белый халат, аккуратно вешая его по плечики, пряча в шкаф. Во всем должен быть порядок, особенно в лаборатории. Артур мало занимался делами компании, да и времени у него мало на это оставалось, жаль, что Виктора нет рядом, порой Фредерик нуждался в его советах. Фредерик заметил, как их рыжий кот Тигр лег в его кресло, явно довольный охотой на обнаглевших крыс.
Фредерик собрался идти домой. Неожиданно он ощутил резкую тупую боль в сердце. Он машинально потянулся к карману пиджака, где должны быть его капельки, с которыми он не расставался в последние время, но старый потрепанный пиджак весел на спинке стула. Фредерик попытался дойти до него, ему необходимо достать лекарство. Сделав пару шатких шагов, Фредерик упал на пол, забившись в болевых конвульсиях. Тигр бросился к любимому хозяину, теряясь о его трясущиеся тело…
Утром Вера проснулась совершенной разбитой, муж так и не пришел, по всей видимости решив остаться в своей проклятой лаборатории. Она порой понимала его, после отъезда Виктора он ощущал долю ответственности за компанию, но нельзя же постоянно бывать там, забыв про свой дом и семью. Вера яростно ударила кулаком по подушке, где должен был остаться отпечаток от головы Фредерика. По истечению многих лет можно сказать, что ее брак не особо удался, чаще всего все шло наперекосяк, нежели, чем от счастья хотелось кричать. Она уже давно смерилась с его характером, что он сам себе не уме, что ее мнение мало что значит для него. Вера опустила ноги на пол.
Война только обострила и так не простые отношения между ними. В то время как Гитлер дошел до Сталинграда, в то время как месяц назад американцы, принявшие брошенный вызов японцами в прошлом годы, отомстили за Перл-Харбор, выиграв сражение у атолла Мидуэй. В это время ее семья рушилась. Вера печально вздохнула, натягивая залатанные чулки, с заплатами, как изящное кружево. Да-м, все рушилось.
- Елена, позови мать, - услышала она взволнованный сорванный голос Артура. Вера наспех надела хлопковое платье в цветочек, с коротким рукавом. Всунув ноги в туфли, Вера, не накрасившись, спустилась вниз.
- Что случилось? – спросила она, пытаясь угадать, какую весть принес Артур.
- Фредерик умер от сердечного приступа, - произнес хрипло Артур, подходя к Вере, пытаясь, взять ее за локти, и усадить в кресло. Вера вырвалась, сделав шаг назад.
- О, Боже, - только и прошептала она. Порой в гневе она так часто желала его плохого, что и не заметила, как ее порочные мысли материализовались.
После смерти Вера ничего не ощущала, кроме тупого безразличия. В один миг не стало ее мужа, в один миг она осталась одна с пятнадцатилетней дочерью, одна в большом городе, одна во время войны. Несчастья так и сыпались на них. Сначала убили Каталину, потом разбомбили пол-Лондона, затем погиб Сайман, а теперь из жизни ушел Фредерик Сван. Определенно их мир рушился, рассыпался на сотни мелких кусков. Сколько еще предстоит вынести их поколению? И перенесут ли столько горестей их дети? Может быть они не будут нести бремя войн и революций? Может их это все минует? А может в их жизни случиться что-то страшнее этого ада? Судьба путала карты еще сильней, сплетая так странно будущее.
₪
Осень 1942.
Эль-Аламейн. Небольшая точка на карте Египта, сосредоточие английских сил. Слава и боль, ибо непобедимость Гитлера и его друзей стала реальностью, а его поражение возможностью. Он проиграл, пока еще рады от неуспехов русских, но возможно и они что-то изменят? Иначе не может быть. Слава и боль. Победа и горе. Радость от успеха и горечь от потерь. Эль-Аламейн одно название вмещающие в себе трагедию одной семьи и других, понявших, что значит потеря.
Мария и Вильям в тот ничего не предвещающий день пили дома чай. В Англии стало как-то дышаться по-другому. Бомбежки прекратились, люди с сожалением вспоминали тот Лондон, тот Лондон до всех войн. Золотые времена, лишь бы они только вернулись. А будет ли все, как прежде? Мария подлила мужу чая. Что за странные времена настали? После смерти Саймана и Фредерика они все стали мало общаться. Артур пропадал в госпитале, Урсула жила загородом, редко появляясь в столице. Вера тоже избегала старых друзей, закрывшись от всех, не желая ощущать чужое сожаление. Роуз закрылась от всех, переживая свою боль, она помногу работала, устроившись медсестрой, быстро всему учась, стараясь дать все самое лучшее сыну. После смерти Саймана их постигла еще одна боль, дома тихо скончалась Кэтлин. Наступали печальные времена.
- Мисс Мария, - милая служанка Эмили передала хозяйке телеграмму, обычно так приходили похоронки. Вильям первым взял бумагу, он пробежался глазами, сердце в груди замерло.
- Крепись, Мария, - он встал положив теплую ладонь на ее тоненькое плечо.
- Что случилось, дорогой? – Мария подняла на него свои голубые глаза, выражавшие холодную ирландскую сдержанность.
- Кевин погиб при Эль-Аламейне, - Мария почувствовала, что лишилась разом всех чувств и эмоций, дара речи и возможности двигаться. Горячие слезы хлынули по щекам, ее сын умер, ее сын погиб… Не может быть, это был кто-то другой, но не он. Невозможно! – Но Джастин жив, и вместе с телом брата приедет домой, - как ему это удалось, просто не мысленно.
Джастин Трейндж приехал через три недели в Лондон с цинковым гробом. Первые дни после смерти брата, Джастин жил наедине со своей болью. Кевин со своим товарищами бросился во время боя, заграждая пути враг, спасая других, но губя себя. Джастин же в это время был в Каире уже как три месяца, выискивая фашистских шпионов. Он вернулся в штаб, чтобы начальство разрешило ему неслыханное, и они пошли на встречу, обаятельный Джастин получил свое. Его скрытые задатки все ярче проявлялись на Востоке. Его вовсе не считали юнцом и наглецом, к нему прислушивались, он умел внутренним чувством распознавать людей, и втираясь в их доверие выведывать их тайны. Смерть Кевина больно ударила по нему. Теперь он единственный сын в семье, последняя надежда, он просто обязан выжить, но для этого ему необходимо подышать воздухом Лондона.
- Джастин, - он обернулся, к нему шла Надин, - нам нужно поговорить, - они находились на аэродроме, он собирался улетать домой. Он пристально посмотрел в ее темные глаза, Надин стала какой-то бледной, кожа приобрела зеленоватый оттенок, - я жду ребенка, - Джастин лишь смог улыбнуться, хотя внутри все сжалось от страха. Какой ребенок?! Кругом война! Она что рехнулась совсем?!
- Он мой? – строго задал свой вопрос он.
- Я не знаю, - по ее щекам побежали слезы, - я правда, не знаю. Твой или Кевина, - вот, дрянь! А шептала ему, что он единственный, а сама спала и с его братом.
- Тебе нельзя здесь оставаться, - Джастин поставил сумку на асфальт, устав держать на весу.
- Но я остаюсь, а потом может уеду в Алжир, или еще куда-нибудь, - Надин аккуратно положила руку на его ладонь.
- Так нельзя! – возмутился он.
- Это уже не тебе решать, - он резко развернулась, и качая бедрами пошла подальше от всех. «Ничего, она раствориться во времени, мире, и я никогда ее больше не увижу», - подумал Джастин, разглядывая ее удаляющуюся фигурку. Этот день еще сыграет жестокую шутку с теми же героями и с новыми людьми в другом времени, столь далеким, о котором в этот день никто никак не думал.