Она радостная побрела в школу. Неделю назад Дафна Коллинз проиграла спор своим подругам, они решили, что ей придется пригласить на свой концерт Джастина Трейнджа, по которому сохли все девчонки с их дома. Он был видным политиком, часто выступал на публике, часто печатали его статьи в газетах и журналах, и он был неотразимым. Мечтать в их возрасте – совсем не вредно. Дафна знала, что отдать приглашение только полдела, осталось, чтобы он пришел. А он сегодня утром был таким отстраненным и холодным, не удивительно, его жена ему изменила, публично его оскорбила, и у него достаточно причин не доверять всем женщинам. Поэтому если он не придет, ей придется поцеловать у всех на глазах самого не привлекательного парня в их школе. Этого Дафне совсем не хотелось.
Джастин не понимал, что с ним происходило, три недели его снедали любопытство и страсть. Он всю дорогу до Парламента не мог прийти в себя. Что на нее нашло, почему спустя год она решилась к нему подойти сама? Он не переставал мечтать поцеловать эти полные губы, запустить пальцы в ее кудряшки, и губить ее невинность, чтобы она принадлежала ему и только ему. Джастин все-таки решился прийти в ее школу. Играли там все божественно, но Дафна, безусловно, лучше всех. Музыка из-под ее гибких пальцев лилась, как ручеек, наполняя комнату романтическими переливами, похожие на шум Средиземного моря, легкая, как египетский ветерок. Почему он вспомнил об этом сейчас? Он столько лет не вспоминал о Египте, о смерти Кевина, о их романе с Надин, он старательно закрывал эту часть своего прошлого от себя, закрыл эти воспоминания, чтобы они не причиняли ему боль. Эти дни повели его жизнь в другом русле, они изменили его будущее.
Концерт закончился, и он собрался уходить, Дафна бросив букеты тюльпанов на рояль, бросилась к нему, догнав его в полутемного коридоре, где бы никто их не нашел, так все еще отходили от испытанного восторга. Она тяжело дышала, держа его за рукав, она потянула его в нишу. Свою школу она знала, как своих родных пять пальцев, где можно было броситься в омут с головой и оказаться незамеченной. Дафна обвила руками его шею, приподнимаясь на цыпочки, она прильнула всем телом к нему, касаясь губами его губ. Ей будет восемнадцать через три месяца, почему бы сейчас не броситься в водоворот страстей. Она ведь знала, что тайно он сгорает по ней. Он пылко ответил ее на призыв, переплетая свой язык со своим. Дафна оторвалась от него, не прячась от его вопросительного взгляда:
- Сэр Трейндж, я знаю, что вы шпионите за мной по вечерам, - прошептала она. Он открыл рот от удивления, - Признайтесь, что вы чего-то хотите от меня…
- Ты юна, а я стар для тебя, - оборвал он ее, пытаясь снять ее руки с себя.
- Вовсе не стары, вам всего лишь двадцать восемь, десять лет это не разница, - пылко отозвалась она.
- Я был женат, у меня есть дочь, - снова возражал Джастин.
- И что?! А у меня не было никого, но вы мне нравитесь, больше, чем той очаровательно блондинке, - выпалила она.
- Моей жены? – она кивнула, снова его целуя, - ты хоть понимаешь, что предлагаешь?
- О, да, я все понимаю. Я понимаю последствия своего выбора, - Дафна наклонила голову на бок.
- Тогда, подождем лета, подумай обо всем до лета, - Джастин освободился от ее рук, выходя из ниши.
- Значит первого июня я дам ответ, - она засмеялась, чмокая его в щеку.
Что она творила с ним? Он, наверное, свихнулся, раз решился на такое. Ей будет восемнадцать, там станет все яснее, как им быть дальше, а пока он будет наслаждаться ей издалека, мечтая и вздыхая.
₪
Йена Фергасона не было в Лондоне уже полгода, он уехал в Европу, чтобы привезти оттуда новый материал для новой выставки. Елена, впервые за эти месяцы, при встрече почувствовала, как она соскучилась по нему. Он очаровывал ее, привлекал к себе, с ним она забывала все ужасы своего старого романа, мало-помалу приходя в себя от предательства и равнодушия Тома Саттона. Однажды она увидела его ужинающим со своей женой, они улыбались друг другу, нежно, будто нечаянно качались рук лежащих на столе, и Мириам светилась от счастья. Елена не смогла пройти не замеченной, она ждала одного художника Нила Бакстера, который привлек ее своей картиной на Трафальгальской площади, где он продавал свою «Весну». Том остановил ее, подходя к ней, видя, как к ней спешит симпатичный высокий мужчина.
- Здравствуй, - процедил Том, - как у тебя дела?
- Все хорошо, - вежливо бросила Елена, уходя к Нилу.
Раньше ревность глодала ее, то сейчас она будто бы вылечилась и могла свободно дышать, жить и мечтать. Звонок Йена привел ее в приятное замешательство, Вера подняла трубку, услышав вежливую просьбу позвать Лену, мать заметила, как она расцвела, как легкий румянец заиграл у нее на щеках, и в комнате появился заливистый смех. Она шла с ним на свидание! Это было то замечательное свидание, когда его совсем не планируешь, и не знаешь, что ждет тебя в дальнейшем. Они гуляли по городу. Эта была весна, которая все меняет в этой жизни, одна из тех положивших причудливую традицию, когда весна переворачивает все с ног на голову, даря ощущение важности и счастья.
- Что ж, летом я уеду в Штаты, - начал Йен, - теперь я хочу посмотреть, что происходит там.
- Что ж это была чудная весна, - весело ответила Елена, вдыхая аромат майских цветов.
- Ну, осенью я вернусь, - Йен подал ей стаканчик мороженого.
- Надеюсь, ты не забудешь, что у тебя есть друг по имени Елена, - он остановил ее, заглядывая в ее медовые глаза.
- А, кто сказал, что ты мне друг? – возразил он, притягивая к себе, он поцеловал ее в губы, и Елена растаяла, ее уносил южный ветер к далеким не изведанным берегам.
- У тебя будут другие? – прищурив глаза, спросила Елена.
- Конечно же, нет. Хочешь, поехали вместе? – предложил Йен, отпуская ее.
- Не хочу, - Елена хитро улыбнулась, чмокая его в щеку, - я обещаю быть верной подругой, - ее смех заражал всех в округе.
Последний ужин они провели в маленьком ресторанчике на Оксфорд-стрит. Он подарил ей охапку белых тюльпанов вместе с красочной открыткой. Они смеялись, и поглощали омаров и моллюсков, запивая шампанским и вином. Елена видела в его взгляде любовь и нежность, решительность и желание. Она уже давно не проводила ночь в объятьях мужчины, что ей казалось, что она забыла прикосновение мужских рук к телу, жарких поцелуев и восторгов. После ужина она направилась с ним в его уютную квартирку, где на полу у журнального столика они пылко занимались любовью. Она отомстила Томасу Саттону, доказала, что вполне может обходиться без его любви, немного, но она любила Йена. Пусть живет со своей Мириам, как считает нужным. Только в тот день, когда она столкнулась с ним, Елена увидела ревность в его глазах, ведь она встречалась с другим, и неважно был ли он ее любовником или не был. Теперь она точно знала – она свободна от его любви, любви Тома Саттона.
₪
Лето 1949.
Она не была в этом чертовом городе уже одиннадцать лет, если бы не дела то ее бы здесь не было. Генри Мертон приезжал сюда за историческим материал, написать новый сценарий, она же вместе с их сыном Стэнли приехала, как человек знающий Лондон. Она не была в этом чертовом городе одиннадцать лет. Когда она приехала в Лос-Анджелес, то поняла каким же чопорным оказался Лондон, и как же здесь свободны люди. Режиссеры, сценаристы, продюсеры сразу же очаровались ее красотой, их привлекла английская красавица со светлой кожей, серыми глазами и темно-русыми кудрями. Она блистала в кино и даже пять лет назад получила «Оскар» за взбалмошную Китти Морган, которая стала роковой женщиной для всех мужчин в фильме. Теа Мертон, решила не входит в историю Голливуда с именем Теа Портси. Она бросила Лондон, променяла свою скромную жизнь ради огромного дома с бассейном, холодных камней и ласкающих тело мехов. От прежней Теа Портси ничего не осталось.
В Портси-хаус Теа решила не ехать, было проще посетить Виктора, если же он конечно еще там живет. Сад Гарден-Дейлиас цвел еще пышнее, чем обычно. Она позвонила в дверь, ей открыла молодая женщина в белой облегающей блузке с маленькими рукавами и пышной черной юбке до середины икры. Она напоминала испанскую красавицу, волосы не были забраны по моде, лишь боковые пряди волос были подобраны на затылке. Женщина приветливо ей улыбнулась, по гостиной носилась смуглая девчонка с каштановыми косичками. Наверное, у Виктора совсем идут дела плохо, уже сдает жилье.