- Полли, что вы делаете сегодня вечером? – спросил как-то он. Она посмотрела на него, окинув оценивающим взглядом. Она всмотрелась в его зелено-желтые глаза, он пригладил каштановые волосы, поправляя очки.
- Хотела съездить к тете, - небрежно ответила она.
- Жаль, у меня пропадают билеты в паб, - начал, было он.
- В паб!? Мне тетя достанет любой, - смеясь, произнесла она.
- Ваша тетя знает, наверное, все пабы? – весело сказал он.
- Да, так она поет иногда в них, когда проходят презентации, и когда нет гастролей. Сейчас эпоха стадионного рока, - с видом всезнайки добавила она.
- Ах, это новое поколение совсем не знает, что с пабов все начиналось, - он сложил руки на груди.
- Айк, я родилась в далеком 69, когда моя тетя бегала на свидания к взрослому мужчине, и когда впервые взяла гитару в руки, так что поверьте я все это знаю не понаслышке, - она скорчила гримасу зануды.
- Вы просто не провели лучшие свои годы в семидесятые, - она поправила свои темно-русые локоны.
- Ничего хорошего в них не вижу. Секс, драгс и рок-н-ролл, - выпалила она.
- А вы знаток!
- Я же сказала, что моя тетя рок-звезда, и ее муж тоже. Да, боже мой, вы что не знаете Контрастов, - она подошла к нему, их спор набирал интересный поворот.
- Так вы ее племянница! – вырвалось у него.
- Двоюродная, у ее сестрички нет детей, - Айк схватил ее за плечи, закрывая ей рот поцелуем, она рассмеялась и толкнула его в грудь, - Что вы делаете!? – но в ее голосе не было гнева.
- Я в вас влюблен Полли, давайте встречаться, - предложил он, она собиралась было возразить, - знаю, знаю мой возраст, не так ли? – она, молча, кивнула, - но может, стоит пробовать, а?
- Может быть, - с придыханием ответила она, - тогда вы во сколько меня заберете?
- Да, хоть сейчас, закроемся и пойдем.
- Только без рук! – она снова ударила его по груди, - а то я расскажу все Роджеру, а он пострашнее моего отца.
- Ладно, - буркнул Айк, пряча руки в карманы, ощущая, как она сама тянется к нему, как борется сама с собой.
₪
Зачарованно посмотрев на темную гладь Женевского озера, по воде пробежала легкая гладь, ветер будто ласкал воду. Мери-Джейн радовалась в глубине души, что послушалась Бетти, поехав в Монтре, залечивать новые душевные раны. Все это время она пыталась научиться дышать без него, но так и не смогла. Говорили, что Антонио и Ребекка пытались завести своих детей, что он переживает, ведь у них ничего не получалось, почти всегда с обложек журналов на нее смотрели их влюбленные взгляды, как же она хотела любить, но у нее ничего не получалось. Сходив пару раз на свидания, она каждый раз чувствовала себя предательницей. У нее никогда не было другой любви, она не могла знать, как это спать с другими мужчинами, в ее жизни никого кроме Антонио никогда не было. Мери-Джейн ухватилась за перила, бросая взгляд на дом Бетти, выделявшийся среди прочих. Она тяжело вздохнула, Монтре не лечил ее, ей становилось все тяжелее волочить свое существование без любви.
- М-Джейн, - она устало подняла голову, это не могло быть правдой, она не могла видеть перед собой Антонио,- как ты здесь оказалась?
- Я… Бетти отправила сюда… - промямлила она, - а ты…
- Мы с Беккой здесь… она лечиться, - он кашлянул, - я читал твою последнюю книгу о Мадриде и о Вене. Неужели, Вена оставила в твоей жизни столь глубокий след?
- Я… прости меня, но надо идти домой, - она отцепила пальцы от перил, ощущая, как теряет равновесье. Она сделала несколько робких шагов, но ноги, как это стало иногда с ней случаться, отказывались слушать ее.
- М-Джейн, что с тобой? – только не сейчас, она боролась с собой, но вместо этого безвольно повисла у него в руках. – Мери-Джейн? – он похлопал ее по щекам, она не открывала глаза, - черт!
В клинике он просидел несколько часов, позабыв о жене, и ее изысканном ужине с друзьями. Антонио никак не мог понять, что произошло. Мери-Джейн была такой бледной, такой худенькой, он думал, что переломит ее пока несет к машине. Ее глаза лихорадочно сияли, рыжие волосы потускнели, превратились в солому. Почему она перестала следить за собой? Врач нашел его в холле, когда он выпивал третью чашку крепкого кофе.
- У нее в запущенной форме анемия, - начал он, - она всегда была такой худой?
- Нет, когда мы познакомились она была стройной, потом родила троих детей, - Антонио потер лоб, не мог же он послужить причиной всего этого, - я не знаю, как она рожала последнего ребенка.
- Месье Серж, это длиться уже несколько лет, три-два года, и если мы ничего не будем делать, то она угаснет слишком быстро, - доктор замолчал, ожидая его реакции, - она умирает, но ее можно задержать здесь.
- Как это не смогла увидеть ее семья? – этот вопрос Антонио скорее задал себе, нежели врачу, - ведь, там трое врачей!? Делайте, что считаете нужным.
Два года тому назад он не предал некоторым деталям значения. Еще до отъезда в Нью-Йорк, она оправдывала свои головокружения неудобной обувью, тесными платьями, сложными запахами, усталостью. В Нью-Йорке он почти не уделял ей внимания, только однажды она вцепилась в него, словно ей не хватало воздуха, попросив его вывести ее на балкон. При занятиях любовью он чувствовал на себе ее холодные руки, объясняя ее холодностью и безразличием. Какой же он дурак! Он все разрушил. Еще до поездки в Америку М-Джейн болела, но она никогда не хотела признавать этого. Рождение Фабрицио только усугубило все, она угасала, в ней никогда не мерк оптимизм, вера в жизнь, и если после Вену она верила в чудо, то после их развода растеряла все.
- Антонио, - ее белая рука слабо шевельнулась, - что со мной?
- Ты в больнице, - произнес он, отпуская ее ладонь, - у тебя нашли анемию, ты знала об этом? – она покачала головой, - как ты можешь не обращать на себя внимание?! – он повысил голос, но тут же осекся, - как ты вообще можешь так бездумно жить, когда у тебя на руках четверо детей?!
- Зачем мне все это, когда меня не любят, - пролепетала она.
- У тебя есть семья! – взревел Антонио, - после того, как мы развелись жизнь продолжалась! Но нет, ты упорно отказываешься признать, что я не люблю тебя больше, - эти слова резанули по ее сердцу.
- Значит ты ничего не понял, - произнесла она, - плохо ты читал мои книги. Мой мир треснул, когда ты бросил меня, ради той швабры…
- Вернее, ты меня бросила, - поправил он ее, Мери-Джейн неловко приподнялась.
- Нет, я сказала все правильно. Ты переспал с ней, а потом пришел ко мне, подарив мне надежду на счастье. Я умирала каждый день, зная, что ты с ней, зная, что я теряю тебя. Я надеялась, что в Лондоне ты все забудешь, но вернувшись все стало еще хуже. Ты убил меня в тот день, а я решила убить тебя, отобрав сына. Ты женился на ней, думая, что я смогу жить дальше. Но я не могу. Я не научилась любить других, потому что у меня не было других, я не спала с другими, не целовала других, в моей жизни был только ты, и тебя не стало, - она судорожно вздохнула, - я умерла. Ты испанец, и никогда не был в Мадриде, там я поняла, что люблю так же отчаянно, как Каталина, только я тебе не нужна, как Джейсону. Ты никогда не любил меня так, до безумия, до боли, тебе было просто удобно, потому что не была похожа на твоих бывших подстилок.
- Ты ошибаешься, - он оказался рядом с ней, схватив за плечи, она покачала головой, закрыв глаза, - я любил тебя, - она сглотнула, он поцеловал ее в шею, в нос ударил знакомый аромат духов, некогда сводивший его с ума. Губы скользнули вверх по шее, впиваясь в ее рот, - вот именно такой я тебя помню, острой на язык, - он продолжал ее целовать, лишая ее возможности дышать. Мери-Джейн скрепила пальцы на его затылке, притягивая его крепко к себе. Она блаженно застонала, когда его рука накрыла ее грудь. Антонио уложил ее на спину, жадно прикасаясь к ее телу, чувствуя, как она вся дрожит под ним. Он поднял вверх ее сорочку, лаская плоть, даря ей немного облегчения. Его плоть требовала удовлетворения, и он пошел на поводу ее желания. М-Джейн выгнулась под ним, как же давно он не ощущал ее теплого дыхания у себя за ухом, ее ног скользящих по его бедрам, тонкого возбуждения проходящего волнами под ее белой кожей. – Боже мой, - выдавил он, придавливая ее своим телом, Антонио не знал, как остановиться, не знал, потому что не хотел. Ее тело расслабилось, она смежила веки, хватая его за пиджак.