Но Сара уже склонилась над жалким животным.
— Во-первых, собаки ничуть не опасны, — заявила она голосом, в котором слышалось собственное превосходство. — А во-вторых, это не «он», а «она», — добавила Сара, неожиданно сделав маленькое открытие. — У бедняжки скоро должны появиться щенки. Ох, как она сильно обгорела.
Теперь капитан бесцеремонно отстранил ее и нагнулся над жалким существом. Умелыми руками он ощупал собаку и сухо заметил:
— Заверяю вас, не слишком скоро. И это замечательно, потому что я ни на минуту не сомневаюсь: вы не оставите на обочине ни будущую мамашу, ни ее многочисленный выводок.
Но вопреки его словам, его руки были мягкими и нежными, и он прекрасно знал, что делает. Бедная, испуганная и дрожащая от усталости лошадь в этот момент взглянула на него с явным одобрением. Он это заметил и воскликнул:
— Нечего на меня глазеть! Я и сам не знаю, что творю. Если бы я мог выбирать, я бы поехал дальше, не испытывая никаких угрызений совести, но я лишен выбора.
Он взглянул на Сару, понял, что она за ним наблюдает, и его лицо помрачнело.
— Забирайтесь обратно в экипаж. Я согласен, забирайте бедняжку и ее будущих детенышей, но хочу вас предупредить: это абсурд. Поймите же, вам следует больше думать о себе, а не об этой дворняжке, беременная она или нет. Кроме того, вы собираетесь спасти старую леди заодно с ее старым слугой, а куда мы их посадим?
— Мы найдем место, — упрямо сказала Сара. — И пусть это вас не касается! Мне лучше знать, кого я возьму в мой собственный экипаж! Что в этом чемоданчике, Десси? Одежда? Капитан, чем возражать по любому поводу, лучше помогите мне приладить чемоданчик сзади повозки.
После очередной опасной паузы капитан неожиданно рассмеялся.
— Боже мой, я боюсь даже предположить, кто будет следующим, мадам. Отойдите. Я сам подниму это несчастное животное, а потом сяду и стану молиться, чтобы мы больше не встретили никого, кто был бы достоин вашей жалости, в противном случае этот Ноев ковчег не выдержит.
ГЛАВА 5
Элси немного потеснилась, и капитан пристроил собаку в задней части повозки на шали, пожертвованной Сарой в качестве мягкой подстилки.
— Кажется, я уже говорил: вам шаль нужнее, чем этому несчастному животному, — сказал он примирительно. — Заодно должен вас предупредить, если вы собираетесь ехать через позиции британских войск в таком виде, даже моя защита, мадам, вряд ли вам поможет.
Она быстро взглянула на него своими блестящими глазами и в раздражении поправила разорванное платье.
— Если вы не можете управлять своими людьми, капитан, что вы делаете в нашей стране?
Он почему-то повеселел, прежнее плохое настроение исчезло; возможно, он смирился со своей судьбой.
— Видит небо, я сделал все, что мог, — сказал он — без особой надежды на ответ. — И прошу, мадам, не посчитайте сказанное мной за грубость, но я больше не намерен возражать, что бы ни пришло вам в голову. Не желаете ли вы разместить вашу древнюю подругу в задней части повозки, между ребенком и бездомной собакой? В таком обществе путешествие покажется ей еще приятнее. Да, я забыл о ее старом и верном слуге. Как бездумно с моей стороны!
Сара проигнорировала его сарказм и сделала попытку забраться обратно на сидение.
— Боже праведный, не думаете ли вы, что она станет возражать против этого? Еще ребенком она сражалась с индейцами, не говоря уже о британцах в последней войне. Вы убедитесь, капитан, что американские женщины вовсе не беспомощные создания, как вам представлялось.
— Да, я начинаю понимать, мадам. — Он с преувеличенной церемонностью подсадил ее в повозку, потом взглянул на нее и мирно добавил: — Лучше возьмите это.
«Это» оказалось его мундиром, который капитан снял и набросил ей на плечи, несмотря на ее протест. Красный мундир пах табаком и порохом, он являлся символом британской тирании, и ей следовало бы без сожаления отвергнуть его. Но платье ее было порвано, а ночь, несмотря на пожар, делалась тем холоднее, чем дальше они уезжали от центра города, и, как ни странно, Сара обрадовалась ненавистному прежде мундиру и с каждой минутой проникалась все большей благодарностью за то тепло, которое он ей приносил.
Сара с любопытством взглянула на пятно крови, темнеющее на левом рукаве рубашки капитана из-под наспех намотанной и тоже пропитанной кровью грязной повязки, но промолчала.
Капитан, повинуясь ее приказу ехать к дому мисс Дэнвилл, заметил на ходу, словно между прочим:
— Вы замечательная женщина.