— Но ведь ее мог положить туда кто угодно! — настаивала Сара, стараясь сохранять спокойствие. — Может, это вообще американская сабля. Или она вам самому и принадлежит!
— Да нет, она английская, — сказал он уверенно.
— В таком случае мой муж мог найти ее и сохранить как трофей. — Но она понимала, как все это неубедительно.
Он снова ухмыльнулся самым неприятным образом.
— Вы пытаетесь сбить меня с толку, маленькая леди. Лично мне нет никакого дела, на чьей стороне он сражался и где он взял саблю. Все мы Божьи дети. Беда в том, что другие люди вряд ли проявят подобную терпимость. Особенно если учесть, как нашей армии досталось, от этих красных мундиров, — вы сами мне об этом рассказывали. Но мне нравится, как храбро вы защищаетесь, и я, пожалуй, не стану ничего рассказывать Дьюри, хотя Господь учит нас, что муж и жена — единая плоть. — Сара прямо дара речи лишилась, услышав эти ханжески высокопарные слова при таких обстоятельствах. — Но, естественно, я ожидаю получить кое-что взамен.
Сара содрогнулась, настолько явственно прозвучал в его пропитом голосе непристойный намек.
— Ско… сколько? — с трудом произнесла она. — Сколько вы хотите за свое… молчание?
Он усмехнулся и придвинулся в темноте поближе.
— Ну, это мы можем обсудить попозже. Сейчас я ожидаю другой награды. Такая пылкая девушка, как вы, должно быть, чувствует себя очень… одиноко. В конце концов, в его нынешнем состоянии он мало на что годится. Так что я, сдается мне, даже окажу вам услугу. — Глядя на нее с вожделением, он положил горячую ладонь на ее руку.
Сара не раздумывая сбросила эту ладонь, хотя его угрозы чрезвычайно встревожили ее. Он хочет добиться ее благосклонности при помощи шантажа! Как же ей быть, ведь на карту поставлена жизнь капитана, и она не осмелится оттолкнуть Тигвуда с презрением, которого он, безусловно, заслуживает. Жест инстинктивного отвращения, заставившего ее стряхнуть руку, был, как она не замедлила убедиться, большой ошибкой.
Похотливо бессмысленную улыбочку на его лице сменило выражение злобы, и на мгновение ей почудилось при колеблющемся свете лампы, что он гораздо опаснее, чем она привыкла думать. Но она не позволила страху заползти в ее сердце. Она не боялась преподобного Джедедию Тигвуда.
— Сдается мне, вы сейчас не в том положении, чтобы изображать высокомерную недотрогу, — почти прорычал он. — Вы что же, не понимаете? Ваш красавчик в красном мундире будет болтаться на веревке не один: вы имеете все шансы присоединиться к нему за укрывательство и пособничество врагу. Подумайте-ка хорошенько! В самом лучшем случае вас арестуют, а вашего распрекрасного папашу, которым вы так гордитесь, разжалуют. Да, сенатору не позавидуешь. Каково-то ему будет иметь дочь-предательницу?
Она не слишком всерьез восприняла угрозы в свой адрес. Но судьба капитана… Теперь, после сожжения Вашингтона, его участь и впрямь могла оказаться плачевной. Она понимала это и до разговора с Тигвудом, вот почему с самого начала Сара так боялась, что Чарльза опознают.
И все-таки она прошептала, по-прежнему боясь повысить голос и разбудить капитана:
— Держитесь-ка подальше! Если я соберусь рассказать вашей жене об этом… небольшом предложении, вам, думаю, и самому придется не сладко!
Он снова хмыкнул и неожиданно вцепился в ее руку железной хваткой, оставляя на нежной коже синяки. На лице его заиграла победная улыбка, когда он притянул Сару к себе так близко, что она почувствовала его тошнотворное дыхание, еще более отвратительное, чем грубое прикосновение рук.
— Она сделает то, что ей будет велено, — с уверенностью произнес он. — Вы считаете себя большой умницей, моя маленькая леди, но, поверьте, ничем не отличаетесь от других женщин. Нужно только сбить с вас спесь да объяснить хорошенько, что к чему. И я сделаю это с громадным удовольствием.
Тигвуд стиснул ее руку еще сильнее, его лицо придвинулось к ее лицу почти вплотную. Сару затошнило от резкого запаха перегара. Хуже всего, если она уронит лампу, подумала Сара с мрачным юмором: пожар наверняка положит конец ужасной сцене!
Он продолжал тянуть ее к себе, и она принялась отбиваться, стараясь при этом не уронить лампу и не расплескать раскаленное масло. Он оказался гораздо сильнее, чем она предполагала; ей никак не удавалось вырваться из его длинных и цепких рук, которых, казалось, у него была целая дюжина. Одна из них шарила спереди по ее платью, пока вдруг резким движением не разорвала воротник.