— О нет, к счастью, он был в безопасности и догадался, где меня искать. — Она старалась, чтобы ее речь звучала естественно. — А вы… вы не попали под трибунал?
Он снова рассмеялся.
— Нет, хотя, признаться, был к этому близок, вы-то помните. Я все еще не могу поверить, что вы и в самом деле здесь. А мне так не хотелось ехать на этот прием! Вы и представить себе не можете, как часто я думал о вас, о том, как сложилась ваша жизнь, что сталось с Десси, Элси и ее ребенком и даже с той смешной собакой и ее щенками, которых мы взяли с собой по вашему настоянию. Кажется, все это было так давно, как будто случилось в другой жизни.
Хорошо ему так думать, решила она, но сказала только:
— Для них все сложилось благополучно. Магнус согласился выкупить Элси и ребенка, ведь они и Десси привыкли друг к другу; а потом дал им вольную, что вам, безусловно, будет приятно услышать. Собаку и одного щенка я оставила у себя. Ну, это у Магнуса особого восторга не вызвало.
Он вновь улыбнулся с неожиданной теплотой.
— Это была удивительная поездка в удивительной компании. Я тогда, конечно, ругался из-за наших необычных спутников, но я никогда не сомневался в доброте вашего сердца. А Десси? У нее все хорошо? Мне бы очень хотелось с ней увидеться.
— Да, все хорошо. Она… она осталась в Лондоне.
Он удивился.
— Неужели? Тогда я непременно ее навешу. Да, зная ваши взгляды, я не ожидал, что вы или ваш отец приедете в Англию. Надеюсь, вы побудете тут подольше? Странно, что я раньше не услышал о вашем приезде. Вероятно, вы все же изменились, иначе слухи о нарушительнице спокойствия давно достигли бы моих ушей.
Она сделала вид, что не заметила последней реплики.
— Мы приехали две недели назад. Морское путешествие оказалось очень тяжелым — просто кошмар!
— То-то я вижу, вы похудели. Я могу вас понять. Я тоже никакого удовольствия от поездки по морю не получил. Вам было очень плохо?
Она обрадовалась, что он перевел разговор в иное русло, и заговорила спокойнее.
— Нет, не так уж плохо, несмотря на отвратительную погоду. Больше всех страдала Десси. Один Магнус избежал морской болезни. Он говорит, что его первое путешествие много лет назад было гораздо более неприятным.
Чарльз проговорил, улыбаясь:
— Нет ничего хуже, когда кто-то один чувствует себя сносно, а остальные зеленеют и теряют сознание. Но скажите, что вы думаете о моей бедной стране? Мне любопытно узнать ваше мнение.
Она пожала плечами.
— Здесь очень красиво, что и говорить. В Лондоне мне понравилось меньше, уж очень там грязно и шумно. Магнус тоже раньше не бывал в Лондоне и удивляется, как это лондонцам удается уснуть: ему кажется, что у него под окнами разбила лагерь целая армия.
— Да, мне тоже так казалось, когда я вернулся после долгого отсутствия. Вы скоро привыкнете. Если уж речь зашла о городах, то позвольте мне задать несколько бестактный вопрос: как идет строительство в Вашингтоне?
— Очень хорошо. Магнус раньше был так зол на англичан, а теперь считает, вы оказали нам услугу. Новая резиденция президента почти готова, а вместо грязных дорог прокладывают широкие улицы. Знаете, наш дом разрушен не полностью: крыша провалилась и пострадали многие комнаты, но к нашему возвращению дом уже отремонтируют.
— Рад за вас. Я хотел бы, между прочим, познакомиться наконец с вашим отцом.
Она не думала, что они понравятся друг другу и вовсе не желала этого знакомства, потому постаралась сменить тему.
— Расскажите о себе. Вы успели принять участие в штурме форта Мак-Генри?
Он помрачнел.
— Я так и знал, что вы об этом спросите. Да, я был там, хотя предпочел бы не быть. Ваша страна одержала тогда убедительную победу. Вероятно, вы слышали, там был убит генерал Росс. Я был к тому времени очень в нем разочарован, но скорблю о его смерти.
— Я слышала об этом, — холодно произнесла она. — А… в сражении при Новом Орлеане вы тоже участвовали?
— Да, прости меня, Господи. Эта кампания научила нас смирению. Там погиб Пакенхэм, зять Веллингтона, вы, наверное, знаете. Его гибель потрясла меня больше, чем смерть Росса, хотя и эта битва была очень плохо спланирована. К ней готовились как к сражению с известным уже неприятелем вроде французов, а встретили — простите мне эти слова — коварного и отчаянно смелого противника, ловко использовавшего против нас нашу же тактику и стратегию. Не удивительно, что ваши войска относились к нам с презрением. И вы думаете, это нас чему-нибудь научило? Уверен, что нет! Но самое страшное, что потери с обеих сторон оказались напрасны, ведь мирный договор, как выяснилось, был подписан до начала сражения.