Устав от кочевой жизни в самолётах и строительных вагончиках, я была счастлива, когда американцы вновь перевели меня на работу в свой московский офис. К тому же, у меня наконец наладилась человеческая семейная жизнь. После пятнадцати лет полуподпольных отношений мой сердечный друг Владимир Солнцев наконец-то сделал мне предложение стать его женой. Мы поселились жить вместе, и ему больше были не по нраву мои дальние разъезды и долгие отлучки из Москвы.
Вот уже три года как мы обитали в нашем московском жилище, наслаждаясь постоянным обществом друг друга. Владимир занимался наукой географией и преподавал в МГУ. Я работала на американцев, зарабатывая длинную деньгу. Каждое утро рабочей недели я отправлялась на улицу Арбат, где располагался офис моего работодателя. Я была крутым спецом, непостижимым образом преуспев в профессии, к которой, казалось бы, изначально не имела ни предпосылок ни призвания.
И всё было устойчиво, пока в мировой экономике не грянул кризис, обрушив цены на энергоносители.
Оседлая жизнь под вопросом
Кризис ощутимо ударил по нефте-газовым проектам на территории России. Один за другим они стали закрываться, и моя американская инженерная контора начала постепенно сворачивать своё присутствие в Москве.
Возможно, что мне сокращение грозило не в самую первую очередь. Как раз накануне нефтяного кризиса моя разносторонняя и вездесущая контора выиграла тендер на участие в модернизации целлюлозно-бумажного комбината в городе Коряжма Архангельской области. Проект на несколько лет, нужен руководитель планово-экономической службы, не хочешь поехать в Коряжму, поработать там годик-другой?
Предложение поступило весьма своевременно ввиду приближающейся перспективы закрытия московского офиса. Работа в западной компании на объекте, за сотни километров удалённом от родного дома – чрезвычайно выгодная вещь. На и без того неплохую зарплату полагаются всевозможные надбавки. Проживание предоставляется и оплачивается работодателем. За год можно легко заработать на новую приличную машину, если не на квартиру. В общем, предложение о Коряжме звучало заманчиво.
Я была уверена, что идея пожить на русских северах понравится Солнцеву. В последнее время он тяготился работой в МГУ и подумывал об увольнении, благо на пенсию уже заработал. Однажды Солнцев сказал, что географ – это человек, который удовлетворяет свою страсть к путешествиям за чужой счет. Навсегда географ в душе, разве он откажется от предоставившейся возможности поисследовать необъятные просторы архангельской и вологодской областей, на границе которых находится Коряжма?
«Это интересно!», – изрёк Солнцев. – Хорошо бы туда съездить и проверить обстановку на месте, прежде чем ты подпишешь контракт».
Моё начальство с готовностью вызвалось оплатить нашу с мужем ознакомительную поездку в Коряжму. «Съездите, посмотрите места, где вам предстоит жить, – сказали американцы. – Там вовсю идёт строительство лагеря для проживания наших работников. Несколько сотрудников на днях заселились в только что возведённые дома. Среди них – руководитель проекта. Он уже приступил к работе, заодно встретишься с ним на комбинате, обсудишь первоочередные цели и задачи».
Пока утрясались организационные моменты семейной «командировки» в Коряжму – покупались билеты, бронировался номер в гостинице – успело произойти одно событие. Из ряда вон выходящее, но, как нам с Солнцевым казалось, ничего не определяющее в нашем будущем. Я слетала в Лондон, чтобы пройти собеседование на предмет работы в некоей английской инженерной компании.
Английские рекрутёры меня одолевали давно. Опытные плановики в Великобритании – на вес золота. Моё профессиональное резюме – пухлое от подвигов в горах, в тундре, в пустыне и на экваторе – имело вес и спрос. До сей поры я не особо велась на предложения рекрутёров рассмотреть варианты новой работы. Нас с Солнцевым вполне устраивала оседлая жизнь в столице нашей Родины. Но свежий ветер, подувший во время кризиса, словно занёс в наш карман «пылинку дальних стран».