We answered none of us (никто из нас не ответил); we three were silent before her (мы втроем молча /стояли/ перед ней). Regardless of them, she threw her arms round my neck and kissed me (не обращая на них внимания, она обвила руками мою шею и поцеловала меня). Then Sapt spoke in a low hoarse whisper (тут Сэпт заговорил тихим хриплым шепотом):
“It is not the King (это не король). Don’t kiss him; he’s not the King (не целуйте его, он не король).”
She drew back for a moment (на миг она отстранилась); then, with an arm still round my neck, she asked, in superb indignation (потом все еще обнимая меня рукой за шею, она спросила в благородном негодовании; superb – великолепный, роскошный; благородный):
“Do I not know my love (неужели я не узнаю своего любимого)? Rudolf my love (Рудольф, любовь моя)!”
“It is not the King,” said old Sapt again (это не король, – снова сказал старик Сэпт); and a sudden sob broke from tender-hearted Fritz (а у добросердечного Фрица вырвалось внезапное рыдание; tender – нежный, мягкий).
It was the sob that told her no comedy was afoot (это рыдание подсказало ей = от этого рыдания ей стало понятно, что все это не комедия; afoot – в движении, в действии).
“Speak low, whatever you say,” I heard Sapt whisper as they came up; and the next thing I heard was a low cry – half of joy, half of fear – from the princess:
“It is he! Are you hurt?”
And she fell on the ground by me, and gently pulled my hands away; but I kept my eyes to the ground.
“It is the King!” she said. “Pray, Colonel Sapt, tell me where lay the wit of the joke you played on me?”
We answered none of us; we three were silent before her. Regardless of them, she threw her arms round my neck and kissed me. Then Sapt spoke in a low hoarse whisper:
“It is not the King. Don’t kiss him; he’s not the King.”
She drew back for a moment; then, with an arm still round my neck, she asked, in superb indignation:
“Do I not know my love? Rudolf my love!”
“It is not the King,” said old Sapt again; and a sudden sob broke from tender-hearted Fritz.
It was the sob that told her no comedy was afoot.
“He is the King!” she cried (он король! – крикнула она). “It is the King’s face – the King’s ring – my ring (лицо короля, перстень короля – мой перстень)! It is my love (это мой возлюбленный)!”
“Your love, madame,” said old Sapt, “but not the King (ваш возлюбленный, госпожа, – сказал Сэпт, – но не король). The King is there in the Castle (король там, в замке). This gentleman (этот господин) – ”
“Look at me, Rudolf! look at me!” she cried, taking my face between her hands (взгляни на меня, Рудольф! – воскликнула она, беря мою голову: «мое лицо» в свои ладони). “Why do you let them torment me (почему ты позволяешь им мучить меня)? Tell me what it means (скажи мне, что это значит)!”
Then I spoke, gazing into her eyes (тут я заговорил, пристально смотря ей в глаза).
“God forgive me, madame (да простит меня Господь, госпожа)!” I said. “I am not the King (я не король)!”
I felt her hands clutch my cheeks (я почувствовал, как ее руки стиснули мои щеки). She gazed at me as never man’s face was scanned yet (она смотрела на меня так изучающе, как никогда еще /никто/ не смотрел на лицо мужчины; to scan – пристально разглядывать, изучать). And I, silent again, saw wonder born, and doubt grow (а я, снова замолчав, видел, как зарождается удивление, растет сомнение), and terror spring to life as she looked (и появляется страх в ее взгляде: «когда она смотрела»; to spring to life – внезапно ожить). And very gradually the grasp of her hands slackened (и очень медленно: «постепенно» хватка ее рук ослабела); she turned to Sapt, to Fritz, and back to me (она повернулась к Сэпту, к Фрицу и снова ко мне): then suddenly she reeled forward and fell in my arms (потом вдруг покачнулась: «качнулась вперед» и упала мне на руки; to fall); and with a great cry of pain I gathered her to me and kissed her lips (и с громким криком боли я прижал ее к себе и поцеловал в губы; great – большой; долгий, длительный; to gather – собирать; прижимать к себе). Sapt laid his hand on my arm (Сэпт положил руку мне на плечо). I looked up in his face (я взглянул ему в лицо). And I laid her softly on the ground (/потом/ я мягко опустил ее на землю), and stood up, looking on her, cursing heaven (и поднялся, глядя на нее и проклиная небеса) that young Rupert’s sword had spared me for this sharper pang (/за то/, что меч юного Руперта не избавил меня от этой еще более острой боли; to spare – беречь, сберегать; щадить).
“He is the King!” she cried. “It is the King’s face – the King’s ring – my ring! It is my love!”
“Your love, madame,” said old Sapt, “but not the King. The King is there in the Castle. This gentleman – ”
“Look at me, Rudolf! look at me!” she cried, taking my face between her hands. “Why do you let them torment me? Tell me what it means!”
Then I spoke, gazing into her eyes.
“God forgive me, madame!” I said. “I am not the King!”
I felt her hands clutch my cheeks. She gazed at me as never man’s face was scanned yet. And I, silent again, saw wonder born, and doubt grow, and terror spring to life as she looked. And very gradually the grasp of her hands slackened; she turned to Sapt, to Fritz, and back to me: then suddenly she reeled forward and fell in my arms; and with a great cry of pain I gathered her to me and kissed her lips. Sapt laid his hand on my arm. I looked up in his face. And I laid her softly on the ground, and stood up, looking on her, cursing heaven that young Rupert’s sword had spared me for this sharper pang.
Chapter 21
If Love Were All
(Если бы существовала только любовь: «если бы любовь была всем»)!