3. Право справедливости (equity) – третий из источников судебной практики, требует несколько более подробного рассмотрения, так как его положение своеобразно и интересно, как уже указывалось ранее. Большинство его принципов имеет несомненно судебное происхождение; они. никогда не были воплощены в законе, хотя парламентские акты прямо или молчаливо признавали их существование; широкое применение этих принципов не только восполняло, но также и смягчало нормы судебной практики. Более того, они восполняли практику судей, которые получали свои полномочия от того же монарха, как и сам суд справедливости.
Понять подобное положение можно только рассмотрев историю этого права. Говоря коротко, описанный прежде процесс объединения старых местных обычаев в общее право совершался с помощью документа, который назывался приказом (writ или breve) или, для того, чтобы отличить его от многих других приказов, подлинным приказом (breve originate). Когда судьи приходили к выводу, что из множества отдельных обычаев можно вывести общую норму права, они объявили, что королевская канцелярия даст за определенную плату приказ, который обяжет лицо, подозреваемое в нарушении этой нормы, явиться в Вестминстер. В течение двенадцатого и тринадцатого веков было выпущено весьма значительное число подобных приказов; они представляют собой в сущности косвенную, но очень авторитетную сводку общего права. Небольшой трактат, приписываемый Гленвилю (Glanville), знаменитому юстициарию короля Генриха II, и представляющий собой самый ранний сборник общего права, целиком посвящен комментированию этих приказов. Гленвиль жил во второй половине двенадцатого века. Труд Бректона, писавшего приблизительно в середине тринадцатого века, также полон сведениями о них; он, в частности, показывает, как время от времени выпускались новые приказы для приспособления права к изменившимся обстоятельствам. Он сообщает имена судей, которые действительно или только предположительно составили новые приказы. Таким образом, регистр приказов (Registrum Brevium), хотя и не получил силы закона, но представлял собой собрание исковых формул постоянно разраставшихся. Лицо, потерпевшее от нарушения общего права, могло получить такой приказ у короля, именем которого он давался. Этот «регистр» представлял собой энциклопедию общего права.
К концу тринадцатого века изобретательность судей начала, очевидно, иссякать. От них исходило теперь мало новых приказов, и если лорд-канцлер, как глава королевской канцелярии, решался выпускать такие приказы по собственной инициативе, то судьи, получавшие их, тотчас «отменяли» их, т. е. отказывались их применять. Все великие институты имеют свою эпоху расцвета и эпоху упадка; возможно, что поколение великих судей, начиная с Гленвиля и кончая Бректоном. формулировавших общее право в двенадцатом и тринадцатом веках, имело в четырнадцатом и пятнадцатом веках более робких преемников. Но более вероятно, как уже указывалось, что рост правительственной машины лишил судей, первоначально входивших в состав личной королевской свиты[10], непосредственного общения с королем и отодвинул их в отдаленные канцелярии, где они уже не могли лично обращаться к королю для совещания по возникавшим вопросам, но должны были сами нести ответственность за меры, принятые ими по собственному почину. В обширной и слабо администрируемой Византийской империи такое положение часто вело к вторжению должностных лиц в сферу верховной власти. В Англии, где это было невозможно вследствие большей силы королевской администрации, сложившиеся условия сделали судей нерешительными и консервативными. Во всяком случае несомненно, что к концу тринадцатого века начали раздаваться жалобы, что источники королевского правосудия иссякают. Возникший тогда парламент учел эти жалобы во втором Вестминстерском статуте 1285 г. Парламент, очевидно, чувствовал, что апеллировать к судьям бесполезно, поэтому он повелел лорду-канцлеру, как хранителю регистра приказов, расширить круг действия общего права путем выпуска в. аналогичных случаях новых приказов, подобных прежним, для того, чтобы иметь возможность удовлетворить потребности, возникшие из новых условий.
Этот знаменитый акт не остался безрезультатным; в конечном итоге во исполнение его, сборники, содержавшие судебные решения, были дополнены целым рядом новых исковых формул, известных под именем исков по делу («actions on the case»). Но развитие права снова перестало идти в ногу с потребностями времени. Мы видим, что к концу четырнадцатого века лорд-канцлер уже не довольствуется теми возможностями, которые содержались в статуте 1285 г., и начинает оказывать непосредственную поддержку истцам, которые жаловались на «дефектность юстиции», т. е. на то, что их обиды не предусмотрены общим правом. Это объяснялось не только тем, что общее право не признавало их вообще в качестве обиды, но также и тем, что суды, применявшие общее право (особенно суды разъездные), были терроризированы буйной знатью или вводились в заблуждение бесчестными ходатаями по делам; в конце четырнадцатого века мы уже приближаемся к беспокойной эпохе войн Белой и Алой роз. Тем не менее неэластичность общего права была все же признана.
10
«Скамьи», т. е. суды Королевской и Общей скамьи первоначально не имели отношения к королевскому совету; первые судьи, заседавшие в них, выбирались из «личного штата короля».