Стефан
Стефан был человеком с приятной внешностью и легким характером. Его любили многие, но особенными симпатиями он пользовался у лондонцев. Его короновали 28 декабря 1135 года в День Святого Стефана, что было добрым знаком.
Отметим, что решение Стефана признать наследником Генриха не обязательно подводило окончательный итог гражданской войне. Дело в том, что сын Стефана Вильгельм был еще молод и не готов оспорить трон у Генриха, но в последующие годы ситуация могла измениться. А в 1154 году распространились слухи, что Генрих собирается убить Вильгельма, так что ситуация вокруг английского престола была неопределенной и непредсказуемой.
В стране царила смута, и борьба между Стефаном и Матильдой служила прикрытием баронам, которые «под шумок» воевали между собой. Плюс эти непокорные люди и не думали повиноваться королю и требовали для себя все больших привилегий.
А тут еще сам Стефан заболел расстройством желудка и умер 25 октября 1154 года в Дувре. Да, он, «желая утвердить колебавшийся престол свой, обнародовал хартию, которой даровал преимущеста подданным. Дворянам позволил он заниматься охотой в его собственных рощах, духовным отдал никем не занятые звания, приносившие доход, а народу восстановил законы Эдуарда Исповедника».32 Но дела его шли совсем неважно, и хорошо кончиться все это никак не могло.
Глава четвертая
Династия Плантагенетов
Генрих II
1154 году следующим королем Англии стал Генрих II Плантагенет по прозвищу Короткий Плащ, старший сын Жоффруа V Плантагенета, графа Анжу, Мэна и Тура, и Матильды Английской. Он стал первым королем Англии из династии Плантегенетов.
Этому человеку «суждено было взбудоражить всю Европу. Коренастый, рыжеволосый, он отличался необыкновенной физической выносливостью и яркой внешностью. Люди, которым случалось видеть его, говорили: «Можно тысячу раз смотреть на его лицо – и еще хочется взглянуть».33
Прозвище Плантагенеты (Plantagenets) происходило от латинского Planta genista – ветка дрока, которой мужчины графского дома Анжу украшали свои шлемы.
Первые поступки Генриха II послужили для народа счастливым предвестием его мудрого правления. «Будучи уверен в своем могуществе, он начал искоренять злоупотребления и уменьшать преимущества подданных, которые исторгаемы были у слабых и легковерных его предшественников. Немедленно распустил он производивших бесчисленные беспорядки наемных воинов, отнял предоставленные прежними государями церквям и монастырям доходы, даровал городам хартии, по которым их жители пользовались свободой и преимуществами, завися только от него одного. Сии хартии служили основанием свободы англичан».34
Генрих II был королем-воином, подобно героям рыцарских романов. «Не зная покоя, он объезжал свои владения. Если он не сражался, то охотился, если не охотился, то занимался законотворчеством <…> Обладая бешеным темпераментом, он был мстителен, но мог быть спокойным и готовым к примирению, мудрым и исполненным достоинства».35
Продолжавшиеся до него распри прекратились, феодальное правление слабело, свобода распространялась. Генрих, сделавшись сильным государем, бесспорно владел Англией, управлял более нежели третьей частью Франции и ограничил власть баронов.
Казалось, что он будет править долго и без всякого сопротивления, но все получилось своершенно иначе, и он был атакован с той стороны, с которой вовсе того не ожидал.
Дело в том, что Генрих был мужем Алиеноры Аквитанской, бывшей жены французского короля Людовика VII, так что отношения у него с Людовиком были, мягко говоря, натянутыми. Плюс Англия и Франция давно имели спорные территории на континенте, и французский король поддерживал ставшего неугодным Генриху архиепископа Томаса Бекета.
А ведь Генрих сделал этого самого Бекета своим канцлером. Они вместе работали, вместе ели, вместе ездили по стране. Бекет жил в роскоши, словно принц. Один из современников писал: «Никогда еще за времена христианства не случалось, чтобы два человека были так единодушны».36
Когда освободилась кафедра архиепископа Кентерберийского, Генрих пожелал, чтобы Бекет ее занял, объединив пост архиепископа с должностью канцлера. И Бекет согласился, но при этом вдруг заявил: «Прежде всего я буду служить Богу, а уж потом тебе».37
Вот так поворот! Разъяренный Генрих напомнил Бекету о его низком происхождении, на что тот ответил: «Мы должны повиноваться Богу, а не человеку».38 А потом добавил, что Святой Петр тоже был простолюдином.