Такое устройство, возможно, работало бы еще многие годы, если бы не два обстоятельства.
Во-первых, архиепископ часто был настолько занят либо делами короля (для епископов в XII веке было необычным считаться верными слугами короля), либо делами епархии, что у него попросту не оставалось времени управлять монастырем.
Во-вторых, проблемой было разделение земель, принадлежащих епископству и монастырю. Сделано это было по той причине, чтобы, пока место епископа свободно, землями владел король, он же получал с них доход, как и в случае с выморочным имуществом и наследством, если на момент смерти владельца наследники не достигли необходимого возраста. Если бы земли епархии и монастыря были объединены, то в отсутствие епископа ими управляли бы монахи, а король был лишен значительных сумм. Часто монарх намеренно затягивал решение вопроса с назначением на должность епископа с целью получить больше, что лишь добавляло трудностей монастырю. Следовало незамедлительно добиться объединения земель, чтобы в отсутствие епископа доходы монастыря не падали.
Какими бы разумными и насущными ни были эти меры, они вели к значительной независимости епископа от капитула, которому оставался бы только дисциплинарный и финансовый контроль. Все же монахи по-прежнему имели право выбирать епископа и часто этим правом пользовались, хотя в большинстве случаев король производил назначение по своей воле. Поскольку капитул состоял в основном из монахов монастыря, епископ также не мог вводить людей, помогавших ему в управлении епархией, в состав капитула.
Папство в то время расширяло сферу своего влияния и занималось развитием канонического права, которое ее и определяло, также и епископы искали способы увеличить свое влияние в епархии, капитуле и соборе. Монастыри, освобожденные от контроля епископа, были для последнего самой острой проблемой, и острота эта была еще тем сильнее, что они желали получить независимость от епископа, в чьей непосредственной власти находились. Случались периоды, когда разногласия между монастырями и епископами становились весьма серьезными.
Ситуация достигла пика, когда архиепископ Болдуин, цистерцианец, богослов, возмущенный непокорностью монахов Церкви Христовой, решил основать коллегиальную церковь севернее Кентербери, которая должна была стать альтернативой Кентерберийской кафедре, и сам решил назначить главу, который бы находился под его контролем и учил бы тем наукам, которыми пренебрегали ленивые монахи, тот же человек мог бы помогать архиепископу в выполнении его обязанностей. Этот поступок Болдуина положил начало самому суровому противостоянию в церковном мире того времени.
Гуго Нонант, епископ Ковентри, сталкивался с теми же проблемами, что и архиепископ, но предлагал применить более радикальный способ их решения. Нонант происходил из знатной нормандской фамилии, был племянником епископа Арнульфа де Лизьё, друга Генриха II, который поручал ему некоторые дипломатические миссии. Гуго был избран епископом Ковентри в 1186 года и рукоположен 31 января 1188 года. Сложно проследить, как началось противостояние между Гуго и монахами, хронисты того времени яростно защищают обе стороны, поэтому найти беспристрастное суждение не представляется возможным. В записях Джервейса Кентерберийского, монаха, ненавидевшего Гуго, говорится, что он был «избран, а скорее навязан», значит, монахи избрали его не по своей воле, а по приказу короля. Уильям Ньюбургский пишет, что Гуго намеренно разжигал скандал между монахами и архиепископом, чтобы использовать разногласия как предлог для изгнания монахов. Епископу пришлось искать выход из весьма необычной ситуации – ссоры монахов и приора, требующей немедленных и радикальных мер.
Помимо 200 марок, которые епископ Гуго заплатил за пост шерифа Уорикшира и Лестершира, он обещал королю Ричарду еще 300 марок за то, чтобы тот «отдал ему монастырь в Ковентри», долгое время находящийся без контроля, где надеялся заменить монахов светскими клириками. Заручившись дозволением короля, 9 октября 1189 года епископ «согнал монахов, и те, избитые, покалеченные, некоторые даже раненные, скрылись в церкви, другие были брошены в темницу в кандалах, часть бежала, бросив все им принадлежащее. Он проник в самое нутро церкви, уничтожил уставы и прерогативы», – так писал Джервейс.
Гиральд Камбрийский, разделявший взгляды епископа, считает Гуго потерпевшей стороной и заявляет, что монахи сами напали на епископа и клириков с целью изгнать их из церкви. Был ли Гуго зачинщиком или нет, очевидно одно – между епископом и монахами произошел настоящий бой.