— О! Волчонок собственной персоной. Как ты поймал меня?
Я могла бы поклясться, что улизнула от тебя.
— Привет, Мэри.
— Привет, — ответила она. — А теперь прощай. Мне нужно работать.
Я взорвался.
— Слушай, ты, самодовольная грубиянка! Как бы странно это ни выглядело, но я пришел сюда вовсе не в поисках твоего несомненно прекрасного тела. Иногда я и сам работаю, представь себе. Когда прибудут мои кассеты, я уберусь отсюда к черту и найду себе другую студию — холостяцкую.
Вместо того чтобы вспыхнуть, она немедленно смягчилась.
— Прости, Сэм. Располагайся.
— Нет, — ответил я, — спасибо, но я уйду. Я действительно хочу поработать.
— Останься, — настаивала она. — Прочитай это объявление. Кассеты с микрофильмами нельзя выносить из студии. Сортировщику придется их потом разыскивать, и ты задашь главному референту большую нервотрепку.
— Я принесу их назад, когда закончу.
Она взяла меня за руку, и я ощутил в руке теплое покалывание.
— Пожалуйста, Сэм. Прости меня.
Я сел и ухмыльнулся.
— Ничто не сможет заставить меня уйти отсюда. Я не намерен выпустить тебя из виду, пока не узнаю код твоего аудиотелефона, домашний адрес и настоящий цвет волос.
— Волчонок, — сказала она мягко, — ты никогда не узнаешь этого. — С деловым видом она повернулась к машине, игнорируя меня.
Доставленные микрофильмы я сложил на столе у другой машины. Одна катушка покатилась в сторону тех, что приготовила для себя Мэри, и столкнула их на пол. Я поднял тот фильм, который, как я думал, был моим, повертел, прочитал название и положил в свою кучу.
— Эй! — сказала Мэри. — Это мой.
— Ни фига, — ответил я вежливо.
— Но это в самом деле так. Этот фильм я хотела смотреть следующим.
Рано или поздно, но очевидное должно было проясниться. Мэри не изучала в этой студии историю дамских чулок. Я прочитал названия остальных ее фильмов.
— Так вот почему у них почти ничего не оказалось из того, что я заказал, — сказал я, — Однако ты проделала не всю работу. — И я показал ей свой список.
Мэри просмотрела его и сдвинула все микрофильмы в одну кучу.
— Мы поделим их или каждый из нас посмотрит их все?
— Давай разбирать хлам пополам, а остатки рассмотрим вместе. За дело!
Даже после того, как я увидел паразита на спине бедного Барнеса, даже после того, как Старик заверил меня, что «летающая тарелка» действительно приземлилась, я не был готов к тому, чтобы найти кучу свидетельств, похороненных в публичной библиотеке.
Черт бы побрал Дигби и его формулу эволюции! Свидетельства были несомненными: Земля посещалась кораблями из космоса не однажды, а много раз.
Эти свидетельства не совпадали по времени с нашими собственными достижениями в космосе: некоторые относились к семнадцатому веку и даже раньше, а сообщения, относящиеся ко времени, когда «наука» апеллировала к Аристотелю, невозможно было оценить. Первые более-менее систематические данные относились к 1940-50-м годам; следующий шквал был в восьмидесятых. Я сделал кое-какие заметки и перешел к более ранним датам. Странные объекты в небе появлялись периодически с интервалом около тридцати лет. Статистический анализ может из этого кое-что вывести.
«Летающие тарелки» связывали с «таинственными исчезновениями» людей, причем не только в такой категории случаев, где речь шла о морских змеях, кровавых дождях и тому подобных диких фактах, но и в официальных, хорошо документированных донесениях, когда пилоты, гнавшиеся за «летающими тарелками», никогда не возвращались назад. Эти случаи классифицировались как аварии — слишком упрощенное объяснение.
У меня было другое дикое подозрение, и я попытался определить, а не было ли тридцатилетнего цикла в этих таинственных исчезновениях? И если был, то соответствовал ли он периоду появления объектов в небе? Я еще не верил, что найду ответ. Слишком много было фактов и слишком много людей пропадали каждый год по разным причинам. Но документы хранились длительное время и не все были потеряны при бомбежках. Я выписал то, что годилось для профессионального анализа.
За эту ночь, что мы работали в библиотеке, я и Мэри не обменялись и тремя словами. Наконец мы встали, потянулись, я позволил Мэри заплатить за кассеты, которые она выбрала (почему бы и нет?), и вернул мой залог тоже.
— Итак, каков вердикт? — спросил я.
— Сэм, мы должны что-то делать! Ведь в это время они идут, чтобы остаться.
— Может быть. Думаю, так и есть.
— Ну, а что нам делать?
— Милое дитя, ты знаешь, что в стране слепых один-единственный зрячий человек был отправлен к черту грубым шутником.