И снова кинулся вперед Джагриин Лерн, на этот раз ему удалось раскроить череп элрикова коня, тот упал на колени — кровь и мозги запятнали шкуру, помутнели глаза.
Элрик соскочил с мертвого скакуна, с трудом выпрямился и готов был снова встретить врага. Но, как ни странно, король-чародей повернулся к нему спиной и бросился в гущу битвы.
— Жаль, не мне суждено лишить тебя жизни, Белолицый. Тут властны другие силы. Если ты выживешь и мы победим, я, может, и найду тебя.
Ошеломленный Элрик ничего не мог понять, он в отчаянии оглядывался в поисках другого коня и вдруг заметил убегающую лошадь без всадника. Ее голова и грудь были надежно защищены зубчатым черным панцирем. Он быстро подскочил, ухватился за болтающийся повод и остановил животное, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. Без доспехов сидеть в нем было неудобно. Поднявшись в стременах, Элрик направил своего нового скакуна в гущу битвы.
Он прокладывал себе путь сквозь ряды вражеских воинов, то срубая Дьявольского Всадника, то раскроив череп охотничьему тигру, который кинулся на него с оскаленными клыками, потом ему попался пышно разодетый дхарийорский командир, а тут заступили дорогу два пехотинца с алебардами. Его скакун брыкался и становился на дыбы, Элрик отчаянно пробивался к знаменам Иишаны и, наконец, увидел одного из герольдов.
Войско Иишаны сражалось доблестно, но беспорядочно. Чтобы добиться успеха, необходимо было перестроиться.
— Вызвать конников! — заорал Элрик. — Вызвать конников!
Юный герольд поднял голову. На него наседали два Дьявольских Всадника. Он чуть отвлекся, и два клинка вонзились в него, мальчик зашелся смертным визгом, когда мечи разрубили его тело.
Ругаясь, подскочил к нему Элрик и поразил в голову одного из нападавших. Тот запрокинулся и рухнул в грязь. Второй всадник повернулся к Элрику и успел лишь заметить настигающий его Несущий Бурю; он завопил и умер, пораженный колдовской сталью.
Мертвый герольд все еще сидел в седле, тело его превратилось в кровавое месиво. Элрик наклонился и сдернул с шеи трупа окровавленный рог. Прижав его к губам, протрубил призыв к кавалерии. Призыв был услышан: Элрик видел, как разворачивались конные отряды. Но тут заметил, что падает знамя — убили знаменосца. Он приподнялся в седле и подхватил древко светлого стяга Джхаркора. Со знаменем в руке, трубя в рог, он попытался снова собрать свое войско.
Остатки разбитой армии медленно окружили Элрика. Он возглавил битву и сделал то, что еще можно было сделать: у них оставалась единственная возможность изменить ход сражения.
Элрик протрубил длинный завывающий сигнал. А в ответ услышал шелест тяжелых крыльев — люди из Мииррна поднимались в воздух.
Увидев это, враги открыли таинственные клетки.
Элрик застонал в отчаянии.
С жутким свистом закружились над полем сражения гигантские совы; даже в Мииррне, на их родине, они считались вымершими.
Враг приготовился отразить нападение с воздуха и каким-то образом сумел сотворить исконного недруга людей Мииррна.
Лишь немного смущенные при виде неожиданно появившегося врага, крылатые люди, вооруженные длинными копьями, бросились на гигантских птиц. На сражающихся внизу обрушился дождь из перьев и крови. Трупы людей и птиц падали на землю, порой они сшибали с ног пехотинцев, выбивали из седел всадников.
Побежденные, Элрик и Белые Леопарды Иишаны пытались пробиться сквозь вражеские ряды и соединиться с Дивимом Слормом и его имррирцами, там же сражались остатки конников из Таркеша и всего около сотни уцелевших шазарианцев. Взглянув вверх, Элрик увидел, что большинство гигантских сов убито, но и в живых осталась лишь горсточка крылатых людей. Победив сов, они кружили напоследок над полем сражения, собираясь выйти из битвы. Конечно, они уже поняли, что положение безнадежно.
Когда войска соединились, Элрик крикнул Дивиму Слорму:
— Мы проиграли битву, теперь здесь правят Саросто и Джагриин Лерн!
Дивим Слорм поднял свой длинный меч и крикнул:
— Если нам охота еще пожить и кое-что сделать, лучше поскорее убраться отсюда!
Им ничего больше не оставалось.
— Жизнь Зарозинии для меня важнее всего, — проревел Элрик. — Поэтому давай-ка выбираться отсюда!
Но враги неудержимо теснили Элрика и его людей. Кровь заливала его лицо, правая рука болела — не раз и не два поднимался смертоносный Несущий Бурю, рубил и колол врагов, но теперь даже он, живой, почти наделенный рассудком, был уже бессилен вдохнуть в Элрика новые силы. И Элрик, как ни странно, радовался этому: он ненавидел колдовской клинок, хоть и зависел от его могущества. Ведь по натуре властитель Мелнибоне был человеком равнодушным и даже слабовольным.