Дивим Слорм, не привычный к полуодушевленному Клинку Плача, попытался сражаться им как обычным оружием, но колдовской меч сам двигал его рукой, нанося более искусные удары, чем его владелец. Ощущение необыкновенной силы, одновременно сладкое и леденящее, переполняло Дивима Слорма, он услышал собственный ликующий крик и вдруг понял, что чувствовали в бою его предки.
Схватка закончилась быстро: оставив на земле бездыханные тела, братья двинулись дальше и вскоре достигли Мииррна. Теперь оба меча-близнеца были одинаково обагрены кровью.
Элрик уже мог думать и действовать последовательно, но еще был не в состоянии болтать о пустяках, а Дивим Слорм огорчался, что Элрик сам не попросил его о помощи.
Мысленно Элрик сопоставлял и обдумывал прошлое, настоящее и будущее, пытаясь составить из них нечто целое. Вообще-то он не доверял слишком определенным формам бытия, выверенным построениям. Для него жизнь была хаотична, непредсказуема, и управлял ею случай. Попытаться ее упорядочить означало для него сотворить некий мираж.
Знал он немного, а судить не мог ни о чем.
Он знал, что носит меч, с которым просто не может да и не хочет расстаться. Это, конечно, было слабостью с его стороны, быть может, сказывался недостаток уверенности в себе или в неизменности причин и следствий в мире. А Элрик считал себя разумным и рассудительным.
Они ехали сквозь холодный ночной мрак, и злой ветер хлестал им в спины. А когда приблизились к долине Ксаниав, небо и земля, даже сам воздух наполнились вдруг мощной, рвущейся музыкой. Мелодичные, сладостные и величественные аккорды то взмывали вверх на недостижимую высоту, то обрушивались вниз, и тут появились белолицые.
На каждом — черная мантия с капюшоном и меч, разделяющийся на три загнутых зубца. На лицах застыла ухмылка. Музыка сопровождала их стремительный бег, они неслись к братьям, как безумцы, а те застыли в седлах, крепко сжимая поводья, с трудом подавляя желание развернуть коней и бежать. Элрик навидался в жизни кошмаров; то, что он видел, многих свело бы с ума, но это зрелище потрясло его сильнее всего. Они были обыкновенные на первый взгляд люди, но словно одержимые злым духом.
Элрик и Дивим Слорм обнажили мечи, приготовившись защищаться, и ждали схватки, но ничего не произошло. И музыка, и люди пронеслись мимо и исчезли в той стороне, откуда пришли братья.
И тут вдруг над головой они услышали хлопанье крыльев, пронзительный крик и жуткий вопль. Мимо братьев пробежали две женщины.
Элрик с тревогой узнал в них представительниц крылатого народа Мииррна, но крыльев у них не было. Похоже, кто-то их старательно отрубил. Женщины промчались мимо братьев, не обратив на них внимания, и исчезли в ночи, глаза их ничего не видели, на лицах — печаль безумия.
— Что происходит, Элрик? — крикнул Дивим Слорм, убирая меч в ножны и сдерживая коня.
— Не знаю. А что может происходить там, где вернулись к власти Мертвые Боги?
Вокруг стоял крик и растерянный шум, ночь переполняли суета и волнение, ужас и страх.
— Вперед!
Элрик ударил коня мечом, пустил его в галоп, и они помчались навстречу чудовищной ночи. Когда двигались меж холмов в долину Ксаниав, их приветствовал чей-то властный смех. Долина была покрыта мраком, дышала опасностью и угрозой: казалось, даже холмы ожили. Братья поехали медленнее, плохо понимая, куда едут, Элрик вынужден был окликнуть Дивима Слорма — хотел убедиться, что тот рядом. И снова в ответ из тьмы прогремел смех, эхом рассыпаясь по холмам, от него дрожала сама земля. Будто вся планета насмешливо хохотала, издеваясь над попыткой слабых и жалких людишек преодолеть страхи и войти в Долину Ужаса.
Элрик начал сомневаться: быть может, его предали и они в ловушке, подстроенной Мертвыми Богами? Где доказательства, что Зарозиния здесь? Зачем он доверился Сепирицу? Что-то скользнуло по ноге, и Элрик опустил руку на рукоять меча, готовый мгновенно обнажить оружие.
Но тут впереди с земли поднялась огромная фигура, преградив им дорогу. Она уходила высоко в темное небо, руки на бедрах, лицо обезьяны, над которым поработал мастер, стараясь придать чертам дикое величие и благородство; свет и цвет переливались и играли на могучем теле, окутанном золотистой дымкой, мудрая и сладостная улыбка на губах — Дарнизхаан, Мертвый Бог!
— Элрик!
— Дарнизхаан! — яростно крикнул Элрик, запрокидывая голову, чтобы разглядеть лицо бога: теперь он уже не испытывал страха. — Я пришел за женой!
У ног Мертвого Бога появились прислужники с толстыми губами и бледными треугольными лицами, головы их украшали конические шапки, а в глазах светилось безумие. Они хихикали, взвизгивали и тряслись в лучах великолепного и чудовищного тела Дарнизхаана; они бормотали и кривлялись, передразнивая братьев, но не отходили от ног своего повелителя.