Элрик усмехнулся.
— Выродки, жалкие твари, — бросил он.
— Однако не такие жалкие, как ты, Элрик из Мелнибоне, — рассмеялся Мертвый Бог. — Ты пришел сюда, чтобы совершить обмен или отдашь душу жены мне? А уж я постараюсь, чтобы умирала она целую вечность!
Элрик не позволил ненависти выплеснуться и отразиться на лице:
— Я бы уничтожил тебя, мне больше всего хочется этого. Но…
Мертвый Бог улыбнулся почти с жалостью:
— Не меня, а тебя следует уничтожить, Элрик. Ты пережиток прошлого. Твое время ушло.
— Позаботься лучше о себе, Дарнизхаан!
— Я мог бы уничтожить тебя!
— Но ты не сделаешь этого.
Несмотря на бешеную ненависть, Элрик вдруг ощутил еще и странно волнующее чувство близости к Мертвому Богу. Оба они пришли из века ушедшего, ни один из них не стал частью новой земли.
— Тогда я уничтожу ее, — сказал Мертвый Бог. — Это я могу сделать безнаказанно.
— Зарозиния! Где она?
И опять властный хохот Дарнизхаана потряс долину Ксаниав.
— До чего же дошел древний народ! В былые времена ни один мелнибониец, тем более королевского рода, не позволил бы себе заботиться о душе другого смертного, особенно если это существо низшей, новой расы, которую вы называете людьми Века Юных Королевств. Что это? Вы дружите со скотами, король Мелнибоне? Где же ваша хваленая кровь, ваша блистательная и жестокая кровь? Где прославленная злость? Где воплощенное зло, Элрик?
Странные чувства кипели в душе Элрика, когда перед его внутренним взором встали тени его предшественников, магов-императоров Острова Драконов. Он понял, что Мертвый Бог сознательно будит в нем эти ощущения и с трудом заставил себя преодолеть их.
— Все это в прошлом, — крикнул Элрик, — на Земле теперь иные, новые времена. Наше время скоро истечет, а твое уже кончилось!
— Нет, Элрик. Что бы ни случилось, запомни мои слова. Заря уже погасла, скоро время заметет ее следы, как предутренний ветер сметает опавшие листья. История Земли еще не начиналась. Вы сами, ваши предки, все эти новые народы — просто вступление к настоящей истории. Вас всех забудут, если начнется настоящая история. Но мы можем избежать этого, можем выжить, захватить Землю и отвоевать ее у Повелителей Закона, у самой Судьбы, у Космического Равновесия. Мы можем продлить свое существование, но для этого ты должен отдать мне мечи!
— Мне трудно понять тебя, — отвечал Элрик. От напряжения губы его превратились в тонкую линию, зубы скрипнули. — Я здесь для того, чтобы совершить обмен или сражаться за жену.
— Ты не понимаешь! — расхохотался Мертвый Бог. — Все мы, боги и люди, всего лишь тени, куклы, играющие свои роли, а настоящая пьеса будет потом, после нас. Тебе лучше бы сражаться не против меня, а на моей стороне, ведь я знаю правду. У нас общая судьба. Мы, все мы, не существуем. Старое племя погибнет, все — ты, я, мои братья, — если только ты не отдашь мне мечи. Мы не должны бороться друг с другом. Раздели же с нами ужас наших знаний, знаний, которые превращают нас в безумцев. Нет ничего, Элрик, — ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Мы не существуем, никто из нас не существует!
Элрик покачал головой:
— Я все еще не понимаю тебя. И не стал бы разбираться, даже если б смог это сделать. Я хочу только вернуть жену — и никаких темных загадок, сбивающих с толку головоломок.
Дарнизхаан снова рассмеялся:
— Нет! Ты не получишь свою жену, пока мечи не окажутся в наших руках. Ты не осознаешь их предназначения. Они созданы не для того, чтобы уничтожить или изгнать нас, их цель — уничтожить тот мир, который мы знаем. Если ты не отдашь это оружие, ты будешь виноват в том, что память о нас и о тебе самом исчезнет, само имя твое изгладится в памяти тех, кто придет следом за тобой.
— Я принимаю эту судьбу, — ответил Элрик.
Дивим Слорм молчал, но не мог согласиться с братом. Он склонен был поверить словам Мертвого Бога.
Дарнизхаан встряхнулся всем телом, так что золотистый свет засверкал и на мгновение еще ярче озарил окрестности.
— Не отдашь мечи — все мы уйдем в небытие, как будто нас никогда не было на земле, — нетерпеливо сказал он.
— Пусть будет так, — упрямо повторил Элрик, — неужели вы думаете, я очень хочу сохранить память о нашем времени — память о злобе, гибели и разрушениях? Память о человеке с порченой кровью, о человеке, прозванном Убийцей Друзей, Убийцей Женщин, и о многих ему подобных?