— Запомни эту надпись, — мягко сказал Сепириц, — потом уничтожь табличку. Но не забывай: ее можно использовать только однажды, при самой страшной напасти, ибо, я предупредил тебя, Элрик, братья Несущего Бурю могут отказать тебе в помощи.
Элрик сделал над собой усилие, постарался укротить свои чувства. И долго еще, после того как Мунглам ушел спать, изучал руны под руководством нихренианина, запоминая не только как их произносить, но и странную логику, которой ему следует проникнуться, состояние, в которое ему надо будет привести свой рассудок, чтобы заклинание подействовало.
Наконец оба, он сам и Сепириц, остались довольны результатом, и Элрик позволил проводить себя в спальню. Однако сон не шел к нему, и он провел мучительную, беспокойную ночь, а когда поутру явился слуга, Элрик был уже полностью одет и готов отправиться в Пэн-Тэнг, где собрались Князья Тьмы.
9
Через разоренные западные земли ехали Элрик и Мунглам верхом на чудесных конях Нихрена, которые, казалось, совершенно не нуждались в отдыхе и не испытывали страха. Кони Нихрена были особо ценным даром — ведь они обладали чудными способностями, помимо необыкновенной силы и выносливости. Сепириц говорил, что на самом деле эти кони не полностью существовали в земном измерении, и их копыта, строго говоря, не касались земли, они ступали по поверхности своего, иного измерения. Это давало им возможность мчаться над водой или по воздуху.
Везде царил ужас. Однажды они оказались свидетелями страшного зрелища: дикая, обозленная толпа уничтожала деревню, построенную вокруг замка. Сам замок был в огне, а на горизонте виднелась гора, изрыгавшая пламя и дым, — еще один вулкан в местности, где о них раньше и не слыхали. Хотя погромщики имели человеческий облик, это были выродки, проливавшие кровь и пившие ее с одинаковой отрешенностью. Когда Элрик и Мунглам приблизились к беснующейся толпе, они увидели нечто, выглядевшее как труп, восседающий на ожившем скелете коня; всадник был облачен в яркий костюм, сжимал в руке пламенеющий меч, на голове его красовался золотой шлем.
Они объехали толпу и быстро поскакали прочь сквозь туман, который походил на кровь и пахнул кровью. Они переправлялись через стремительные реки, отмеченные смертью и гниением, пробирались шелестящими чащами, которые, казалось, пытались их удержать, мчались под небесами, где зачастую реяли ужасающие крылатые создания, несущие на себе еще более жутких всадников.
Порой они встречали отряды воинов в доспехах и мундирах побежденных народов, но это были уже развращенные и продавшиеся Хаосу люди. Элрик и Мунглам сражались с ними или избегали столкновений, смотря по обстоятельствам. А когда наконец они достигли прибрежных скал Джхаркора и увидели море, которое отделяло их от Пэн-Тэнга, то уже знали, что позади лежат земли, где властвовали Хаос и Тьма.
И вот уже они скачут вдоль скал, высоко над серой бушующей водной гладью, под низким и темным, дышащим холодом небом, потом спускаются к берегу, чтобы на секунду замереть у кромки воды.
— Вперед! — крикнул Элрик, понукая коня. — В Пэн-Тэнг!
Почти не останавливаясь, они гнали своих волшебных скакунов через море к излучавшему зло острову Пэн-Тэнг, где готовился к отплытию гигантский флот Джагриина Лерна и его страшных союзников. Они собирались сокрушить морские силы южан, прежде чем обрушиться на их страны.
— Элрик! — прокричал Мунглам сквозь завывающий ветер. — Может, нам стоит быть поосторожнее?
— Поосторожнее? Зачем? Ведь Князья Тьмы, конечно же, знают, что их изменившие слуги прибыли, чтобы сражаться с ними!
Мунглам в расстройстве сморщил свои тонкие губы, а Элрик был в диком, почти безумном состоянии.
Впереди в брызгах прибоя вставали безжизненные утесы Пэн-Тэнга, зловещие и мрачные, море у их подножия стонало, будто в изощренной муке, навлекаемой Хаосом на саму природу.
И еще вокруг острова клубилась странная мгла, изменчивая и подвижная. Они вошли в эту мглу, скакуны Нихрена ступили на крутой каменистый берег Пэн-Тэнга. Здесь всегда правило черное духовенство, зловещая теократия, которая стремилась соперничать с императорами-колдунами Пресветлой Империи Мелнибоне. Но Элрик, последний из этих императоров, лишенный своей империи и почти всех подданных, знал, что для его предков темные искусства были и естественны, и законны, тогда как эти люди, владыки Пэн-Тэнга, извращали собственную природу, поклоняясь нечестивым богам, которых едва понимали.