2
С двух сторон Хаос наступал на восток, и четверо наших героев покинули Вечернюю Крепость, зная, что она вряд ли выстоит в предстоящей битве. На волшебных скакунах переправились они на материк, где обнаружили, что сторожевые гарнизоны пусты, люди покинули их перед лицом надвигающейся смертельной угрозы. Только днем позже повстречались первые уцелевшие в схватке с Хаосом. Тела несчастных были изуродованы чудовищным влиянием настигающей Тьмы. Люди из последних сил брели по белой дороге, которая вела в Джадмар — город, еще свободный от врага. От них Элрик и его спутники узнали, что половина Илмиоры, часть Вилмира и крошечное независимое королевство Орг уже заняты войсками Джагриина Лерна.
Хаос неуклонно приближался, и материя его жуткого Космоса проникала в земную сферу, так что почва вздымалась волнами, море текло лавовыми потоками, горы меняли очертания, а на деревьях распускались жуткие, никогда ранее не виданные цветы. Все в природе стало теперь неустойчивым и противоестественным, такое состояние не могло длиться долго. Победа Хаоса была неизбежна, если планета останется с ним один на один. Элрик с облегчением убедился, что Карлаак еще свободен. Но лазутчики доносили, что армии Хаоса менее чем в двух сотнях миль от него и быстро приближаются.
Зарозиния встретила его с радостью и волнением.
— Ходили слухи, что ты умер — убит во время сражения на море.
— Я не могу остаться надолго. Мне нужно идти за Рыдающую пустыню. А ты должна будешь остаться здесь.
— Жителям уже велено покинуть город. Мы отправляемся в Стенающую пустошь. Даже Джагриина Лерна вряд ли что привлечет в этих заброшенных землях.
— Может статься. Во всяком случае там тебе будет безопаснее. Если мне повезет, возможно, удастся вовремя остановить Джагриина Лерна.
Элрик рассказал жене о предстоящем деле.
— Тебе и правда нужна какая-нибудь защита, — кивнула она. — Хаос страшно уродует обыкновенных людей, если только они не сторонники Джагриина Лерна.
— Все стало зыбким, неустойчивым — воздух и огонь, вода и земля — ведь они тесно связаны не только с жизнью и душами людей, но и с самим составом планеты. Итак, я добуду щит, и он укроет нас обоих.
— Надеюсь, мой повелитель.
— Твой голос звучит очень грустно. О боги! Да от тебя так и веет тоской и печалью. Но я надеюсь на лучшее и не теряю бодрости, Зарозиния, — он взял ее за руку, улыбаясь отчаянно и весело. — Ну же, приободрись, бери пример с меня.
Она попыталась рассмеяться, но в глазах девушки блестели слезы. Муж посмотрел на нее с внезапным состраданием. Ведь она была совсем девочкой, несмотря на чувственные губы и все ее любовное умение.
— Любовь моя, я столь многим обязан тебе, — мягко произнес он. — У меня в жизни было мало счастливых часов, но все они связаны с тобой. Не бойся, может, и будет еще радость в нашей судьбе.
Она приникла к нему всем телом.
— О нет, мой повелитель, нет, единственная наша судьба — это смерть!
Он пытался поцелуями остановить поток ее слез, она отвечала его ласковым губам, и тела их сплелись в любовном объятии. Потом заснули, утомленные, и сны их наполнялись мрачными предзнаменованиями; они все крепче прижимались друг к другу, не в силах избавиться от предчувствия грядущих мук и страданий.
Утром он встал и облачился в мелнибонийский боевой наряд: нагрудник сверкающего темного металла, куртка стеганого черного бархата с высоким воротником, черные кожаные штаны и высокие, тоже черные сапоги до колен. На плечи Элрик набросил темно-красный плащ, а на его тонкой белой руке с длинными пальцами мерцал Королевский Перстень — оправленный в серебро редкий камень Акториос. Длинные белые волосы, схваченные надо лбом бронзовым обручем, свободно падали на плечи. У пояса висел Несущий Бурю, а на столе дожидался хозяина сужающийся кверху высокий черный шлем с вырезанными на нем древними рунами. Прямо над прорезями для глаз на шлеме была укреплена фигурка распростершего крылья дракона с зияющей пастью — напоминание о том, что императоры Пресветлой Империи, предки Элрика, были еще и Повелителями Драконов, а сами драконы Мелнибоне еще, возможно, спят в своих подземных пещерах. Но вот Элрик надел шлем, и его алые глаза вспыхнули в узких прорезях.
Зарозиния надела платье из золотой парчи и серебристый, отделанный черным плащ, ниспадавший до пола.