Она поднесла мужу блюдо фруктов, приправленных пряными травами, и он принялся за еду.
— Ты оделся, как для великой битвы, мой повелитель.
— Да, — он попытался улыбнуться. — Если то, что ты говорила прошлой ночью, правда, нам лучше бы облачиться в погребальный красный цвет, верно? — Он отодвинул блюдо и обнял ее, крепко и отчаянно, как припадает человек к последнему напоминанию о невозвратно утерянном счастье. — Иди же. Я должен спешить.
Три его товарища уже ждали во дворе, сидя в седлах. Он легко бросил тело в высокое седло нихренского скакуна и послал жене воздушный поцелуй:
— Я отыщу тебя в Стенающей пустоши и докажу, что мои надежды были оправданы! Прощай!
Они покинули гостеприимные стены Карлаака и вскоре приблизились к Стенающей пустоши, через которую лежал самый короткий путь к Рыдающей пустыне. Только Ракхир хорошо знал эти места, он и вел своих сотоварищей. За спиной Ракхир нес лук и колчан со Стрелами Закона, несколько лет назад их вручил ему колдун Ламзар во время осады Танелорна. Нихренские кони, ступая по поверхности собственного измерения, передвигались с невероятной скоростью. В этой местности, где извечно шел дождь, трудно было разглядеть что-либо, однако через два дня впереди смутными тенями проступили скалы, и путники поняли, что приближаются к пустыне.
Вскоре они уже скакали глубоким ущельем, дождь прекратился, а на третий день ветер потеплел, потом стал более резким и обжигающим, и они вышли в пустыню. Солнце палило, над бесплодными скалами и песками беспрерывно завывал ветер. Они отдыхали всего по нескольку часов, Ракхир вел все дальше и дальше в глубь огромной пустыни. Путники почти не разговаривали, так как трудно было перекричать шум ветра, который почти заглушал человеческий голос.
Элрик никак не мог определить, как он сам должен относиться к тому затруднительному положению, в котором очутился. Он был немного не в себе; обрушившиеся на него знания и бремя ответственности опустошили его. Он давно оставил попытки постигнуть собственную двойственную натуру. Элрик и раньше был подвержен приступам уныния, покорно смиряясь со своей физической слабостью, с порченой кровью в жилах. В отличие от других он представлял себе жизнь не как застывший, раз и навсегда данный порядок, а как смесь случайных событий. И теперь ему трудно было проникнуться сочувствием к силам Закона. Поэтому приходилось постоянно делать над собой усилие, и неизвестно, стоило ли дело таких жертв. Лучше жить, как живется, не рассуждать и не ошибаться, лучше быть игрушкой и позволять богам развлекаться, как им вздумается, чем пытаться самому распоряжаться своей судьбой, вступить в борьбу с волей Вышних Миров и погибнуть в муках.
Элрик был последним из тех, кто без всяких усилий, благодаря врожденным способностям, использовал колдовство, данное миру Хаосом, исключительно для собственных нужд и более ни для чего. Им ни к чему были ни самообладание, ни сдержанность, ни самоограничение, присущие новым народам и расам. Но теперь он вынужден был прибегать к самоограничению — ведь его колдовская сила слабела. Но зачем напрягаться, пытаться мыслить яснее, последовательнее, быть проницательнее? Ведь он — всего лишь жертва на алтаре Судьбы. Элрик глубже вдохнул горячий сухой воздух и выдохнул его из обожженной груди, сплевывая раздражающие песчинки, попавшие в рот и нос.
Вглядываясь вдаль сквозь насыщенный песком воздух, Элрик увидел впереди какие-то неясные очертания — одинокая гора посреди пустынных пространств. Казалось, сверхъестественные силы перенесли ее сюда. Элрик выпрямился в седле.
— Мы почти приехали, — крикнул он, указывая на гору. — Давайте немного отдохнем перед последним переходом!
3
Ступени круто поднимались в гору. Высоко вверху смутно поблескивала каменная кладка, а там, где лестница первый раз изгибалась и пропадала за склоном горы, росла бузина. Выглядела она совершенно обыкновенно, но путникам казалась своеобразным воплощением будущих битв — ведь здесь это был их первый враг. Как он будет сражаться? Элрик поставил обутую в сапог ногу на первую ступень. Она оказалась очень высокой, построенной для гигантов. Элрик начал подниматься, трое его друзей последовали за ним. На десятой ступени он обнажил Несущий. Бурю и почувствовал, как дрожит клинок, как передает хозяину свою мощь. Подниматься сразу же стало легче. Подойдя к бузине, Элрик услышал шелест ее листьев и увидел, как ветви пришли в движение. Да, дерево, без сомнения, чувствовало его приближение. Элрик был уже всего в нескольких шагах от бузины, когда услышал возглас Дивима Слорма: