Элрик хмыкнул про себя, отлично понимая бесплодность подобных размышлений. Он направился к башне, где много лет назад он искал свою любовь, свою двоюродную сестру Симорил, а потом потерял ее, павшую жертвой неутолимой жажды его меча, висевшего сейчас на поясе. Башня пережила пожары, и яркие краски, некогда расцвечивавшие ее, потемнели от огня.
Здесь он оставил друзей, ушел к себе в комнату, не раздеваясь, бросился на мягкое ложе и почти сразу же заснул.
2
Элрик спал и видел сны; хотя он хорошо осознавал иллюзорность видений, все его старания очнуться были тщетны. Вскоре он оставил свои попытки и позволил сну овладеть сознанием и увлечь его в свою светлую страну.
Он видел Имррир таким, каким город был много столетий назад. Тот Имррир, который он знавал до своего печально известного похода, разрушившего Дремлющий Град. И все же в видении он представал несколько иным, более светлым и ярким, будто только что был отстроен заново. И цвета вокруг казались богаче, глубже: темно-оранжевое солнце, горячее, душное, синее небо. Так Элрик узнал, что даже краски природы поблекли на стареющей земле…
Люди и животные шли по сияющим улицам: высокие таинственные мелнибонийцы, мужчины и женщины, двигались с удивительным изяществом, как гордые тигры; рабы с грубыми лицами и безысходным терпением в глазах; длинноногие, вымершие теперь кони, маленькие мастодонты, тянувшие размалеванные повозки. Легкий ветерок доносил хорошо различимые диковинные ароматы, приглушенные звуки, едва слышные — ведь мелнибонийцы ненавидели шум так же сильно, как любили благозвучность. Тяжелые шелковые знамена развевались на сверкающих башнях из меди, яшмы, слоновой кости, хрусталя и полированного красного гранита. И Эрлик, передвигаясь во сне по чудесному, удивительному городу, чувствовал, как больно сжимается сердце, — ведь он находился среди своих предков, золотого народа, правившего миром в древности.
Огромные галеры проходили запутанными водными лабиринтами во внутреннюю гавань Имррира, неся на борту все лучшее, что существовало в тогдашнем мире, — дань, собранную со всех концов обширной Пресветлой Империи. А по лазурному небу, лениво взмахивая крыльями, проплывали драконы, в пещерах тогда обитало много тысяч этих животных, не то что теперь, когда их осталось всего около сотни. В самой высокой башне — Башне Королей — его предки постигали колдовскую мудрость, проводили злодейские опыты, наслаждались, потворствуя своим похотливым вожделениям, — и это ничуть не походило на разврат и загнивание, царившие среди людей Юных Королевств, просто удовлетворение здоровых, самой природой дарованных влечений.
Элрик понимал, что смотрит на призрак ныне уже мертвого города. Он проник за мерцающие стены Башни и увидел своих предков-императоров: одни беседовали под приятным воздействием различных пьянящих снадобий, другие, лениво-жестокие, развлекались с женщинами-демонами, пытали, исследуя особенности питания и мышления порабощенных народов; погружались в тайны мистического знания, проникаясь мудростью, которую лишь немногие из людей более позднего времени могли постигнуть, не потеряв рассудка.
Однако Элрику стало ясно, что видение или сон перенесли его в иной, нижний мир, который населяют мертвые всех веков, — ведь он видел перед сооой императоров разных поколений. Он знал их по портретам: Чернокудрявый Рондар IV, двенадцатый император; высокомерный, с пронзительным взглядом Элрик I, восьмидесятый император; внушающий ужас Кахан VII, триста двадцать девятый властитель Мелнибоне. Всего около дюжины, а может, и более того, самых могущественных и мудрых из четырехсот двадцати семи его коронованных предшественников и предков, и среди них Терхали, Зеленая Императрица, правившая Пресветлой Империей с 8406 года после ее основания до 9011-го. Она выделялась среди всех продолжительностью жизни и зеленоватым оттенком кожи и волос, а также тем, что была могущественнейшей колдуньей даже по меркам Мелнибоне. Ходили слухи, что родилась она от связи императора Юнтрика X с демоном.
Элрик, наблюдавший эту картину как бы из затененного угла большого зала, увидел, как приоткрылась мерцающая дверь из черного хрусталя и вошел еще один человек. Элрик вздрогнул и снова безуспешно попытался проснуться. Вошедший был Седрик 86-й, его отец, высокий, с тяжелыми веками человек, на лице которого отразилось перенесенное страдание. Он прошел сквозь толпу, будто ее вовсе не существовало, как сквозь пустое пространство, и прямо направился к Элрику, остановившись в двух шагах от него. Пронзительный взгляд из-под тяжелых век и густых бровей не отрывался от сына. Этот человек с худым лицом в свое время испытал жестокое разочарование, когда родился его первенец-альбинос. У отца был острый, длинный нос, выдающиеся скулы и легкая сутулость, вызванная необычным ростом. Изящными, в кольцах руками он придерживал тонкий алый бархат одежд. А потом послышался его ясный и четкий шепот, которым, как помнилось Элрику, он говорил всегда.