IX
Я проснулся с горечью во рту, гудящей головой и сознанием надвигающейся беды. Тем не менее я чувствовал себя сравнительно хорошо. Веселый голосок проворковал:
— Чувствуем себя лучше?
Маленькое темноволосое создание наклонилось надо мной — милый, маленький клопик; я чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы осознать этот факт. На ней был необычный костюм: белые шорты, клочок материи, поддерживавший грудь, и металлический панцирь, покрывающий плечи, шею и спину.
— Получше, — признал я, состроив соответствующую рожу.
— Прополощите рот. — Она дала мне немного жидкости в стакане. Это обожгло немного горло и перебило дурной привкус во рту. — Не глотайте это, выплюньте, и я дам вам воды.
Я подчинился.
— Я — Дорис Марсден, — сказала она, — ваша дневная медсестра.
— Рад познакомиться с вами, Дорис, — ответил я и уставился на нее. — Послушайте, что это за наряд? Не то чтобы мне не нравилось. Но вы выглядите так, словно сбежали из книжки комиксов.
Она захихикала.
— Я чувствую себя, как хористка. Но и вы будете пользоваться этим — точно вам говорю.
— Мне нравится. А почему?
— Приказ Старика.
Как только я узнал, почему, мне снова стало хуже. Дорис продолжала:
— А сейчас ужин. — Она поставила поднос.
— Но я не хочу ничего есть.
— Откройте рот, — сказала она твердо, — или я опрокину это вам на голову.
Между жадными глотками, которые я делал исключительно из чувства самозащиты, я ухитрился вставить:
— Сейчас бы небольшую встряску «Гиро» — и я был бы на ногах.
— Никаких стимуляторов, — категорически отрезала Дорис, сгребая пустые тарелки. — Специальная диета, отдых и снотворные пилюли на ночь. Вот что сказал Старик.
— А что у меня не в порядке?
— Перевозбуждение, истощение и начальная стадия цинги. К тому же чесотка и вши. Но вшей мы уже изгнали. Теперь вы все знаете, и если вздумаете рассказать об этом врачу, я в лицо назову вас лгуном. Поворачивайтесь.
Я повернулся, и она стала делать мне перевязку. Мне казалось, что сойду с ума от боли. Я думал о том, что она мне сказала, и пытался вспомнить, как я жил под своим «хозяином».
— Перестаньте дергаться, — сказала Дорис. — Вам больно?
— Все в порядке, — ответил я. Мне вспомнилось, что я ел не чаще, чем раз в два или три дня, Мытье? Постойте-ка… Да я не мылся вообще! Я брился каждый день, надевал чистую рубашку. Это было необходимо для маскировки, и «хозяин» знал об этом.
Кроме того, я ни разу не снимал ботинок с тех пор, как украл их, и до того, как Старик освободил меня. А они с самого начала были тесны…
— В каком состоянии мои ноги? — спросил я.
— Не суйте всюду свой нос, — ответила Дорис.
Я люблю медсестер: они спокойные, обходительные и терпеливые. Мисс Бриггс, моя ночная сиделка, не была такой милой, как Дорис: у нее было лошадиное лицо. Она носила такой же театральнокомический наряд, что и Дорис, но вышагивала в нем как гренадер. А Дорис, благословенно ее доброе сердце, весело танцевала джигу, когда шла.
Мисс Бриггс отказала мне во второй снотворной таблетке, о которой я попросил ее, проснувшись среди ночи от ужасов. Однако она согласилась сыграть со мной в покер и обчистила на половину месячной зарплаты. Я пытался выведать у нее что-нибудь насчет Президента, но она ничего не говорила. Она не подавала и виду, что знает о каких-то там паразитах, «летающих тарелках» и прочей подобной ерунде, — и это несмотря на то, что сама была одета в костюм, который мог иметь только одно назначение!
Я спросил у нее, что нового в стране. Она утверждала, что слишком занята, чтобы смотреть передачи новостей. Тогда я попросил доставить в мою комнату стереобокс. Она сказала, что мне нужно обратиться за разрешением к доктору: у меня был «тихий» режим. В это время зазвучал звонок вызова, и она вышла из комнаты.
Я наказал ее. Пока она ходила, я покрапил карты.
Заснул я поздно и был разбужен мисс Бриггс, шлепавшей меня по лицу мокрой салфеткой. Она подготовила меня к завтраку, а затем Дорис сменила ее и принесла еду. Жуя, я пытался выудить из нее новости. Результат был такой же, как и с мисс Бриггс. Сиделки, работающие в госпитале, ведут себя так, словно ухаживают за умственно отсталыми детьми.
После завтрака меня навестил Дэвидсон.
— Прослышал, что ты здесь, — сказал он. На нем были шорты и ничего больше, кроме повязки на левой руке.
— Что с тобой случилось? — спросил я.
— Меня укусила пчела.
Если он не хотел рассказывать мне, как его подстрелили, то и не надо. Я продолжил: