Глубоким и звучным оказался голос Рога, эхо его заполонило пещеры, а Элрик вдруг почувствовал, как жизнь уходит из него. Он становился все слабее и слабее и, все еще прижимая к губам Рог, чей звук замирал в отдалении, опустился на колени, потому что стоять он был уже не в силах. Зрение меркло, руки дрожали, наконец он рухнул вниз лицом, а Рог Судьбы упал рядом.
Мунглам кинулся было к Элрику и задохнулся от изумления, увидев, как дрогнуло тело гигантского дракона-вожака и огромный, немигающий глаз, холодный, как северные пустыни, уставился на него.
Дивим Слорм ликующе закричал:
— Пламенный Клык! Брат Пламенный Клык, ты проснулся!
Он видел, как задвигались и остальные драконы, расправляли крылья, выгибали длинные шеи, поднимали роговые гребни. Низкорослый Мунглам почувствовал себя настоящим карликом рядом с гигантскими созданиями. Он начал уже опасаться их, беспокоясь о том, как они воспримут присутствие человека, который не принадлежал к племени Повелителей Драконов. Но тут он вспомнил про обессиленного Элрика, встал на колени рядом с ним и тронул его за плечо.
— Элрик! Ты жив?
Элрик застонал и попытался перевернуться на спину. Мунглам помог ему сесть.
— Я ослабел, Мунглам, так ослабел, что не могу встать. Рог забрал все мои силы!
— Тогда вынь из ножен меч — он даст тебе то, что тебе нужно.
Элрик покачал головой.
— Я последую твоему совету, хотя сомневаюсь, прав ли ты на этот раз. Герой, которого я убил в последний раз, наверное, был лишен души, или она у него слишком хорошо защищена, но во всяком случае, после его смерти сил у меня не прибавилось.
Его рука скользнула на бедро и нащупала рукоять Несущего Бурю. Ценой невероятных усилий Элрику удалось вытащить меч из ножен, и он ощутил слабое дуновение — бледную тень прежнего напора жизненных сил, — перетекавшее в его жилы из меча. Этой энергии не хватило бы даже на мало-мальски значительное усилие. Элрик встал и доковылял до Пламенного Клыка. Чудовище узнало его и зашелестело крыльями, приветствуя хозяина; его тяжелый, властный, царственный взгляд, казалось, даже слегка потеплел. Элрик хотел было подойти и потрепать вожака по шее, но споткнулся и упал на колени, встать ему удалось с трудом.
В былые времена драконов седлали рабы, но теперь пришлось проделать это самим. Они отправились в хранилище и отыскали нужные седла и упряжь, ведь у каждого животного были свои, особые седло и сбруя. Элрик едва мог удержать тяжелое снаряжение Пламенного Клыка, искусно сделанное из дерева, железа, драгоценных камней и металлов. Пришлось волочить седло по полу. Не желая смущать своего предводителя сочувственными взглядами, двое друзей делали вид, что не замечают его бесплодных усилий, и усердно занимались своими драконами. Видимо, драконы поняли, что Мунглам — не враг, а друг, и не выказывали недовольства, когда он приблизился к своему дракону, чтобы надеть высокое деревянное седло с серебряными стременами и накладками и копьевидным стрекалом, с которого свисал стяг благородного мелнибонийского рода, ныне полностью вымершего.
Оседлав своих животных, они пошли помочь Элрику, почти падавшему от изнеможения: он едва стоял, прислонившись к чешуйчатому боку Пламенного Клыка. Когда затягивали подпруги, Дивим Слорм спросил:
— Хватит ли у тебя сил повести нас в бой?
Элрик вздохнул:
— Да, думаю, на это меня хватит. Но на саму битву уже нет. Хотя там, верно, найдется чем подкрепить мои силы.
— А травы, которыми ты когда-то пользовался?
— Те, что были, давно утеряли лечебные свойства, а свежих теперь не соберешь, чудовищная печать Хаоса лежит и на растениях, и на скалах, и на море — все сейчас стало иным.
Оставив Мунглама седлать элрикова дракона, Дивим Слорм ушел, но вскоре вернулся с кубком, надеясь, что его питье поможет Элрику собраться с силами. Элрик выпил и отдал кубок брату, а потом, ухватившись за луку седла, подтянулся и сел. Затем приказал:
— Принеси ремни.
— Ремни? — нахмурился Дивим Слорм.