— Старик вчера был здесь и вдруг внезапно ушел. Ты видел его с тех пор?
— Да.
— Ну и?
— А как насчет тебя? Мальчики-психиатры проверили тебя?
— А что, есть какие-нибудь сомнения?
— Бедняга Джарвис никогда не выйдет отсюда.
— Что? — Я и не подумал о Джарвисе. — Как он сейчас?
— Его нет. Он впал в кому и умер — через день после твоего бегства. Я имею в виду, после того, как тебя захватили. — Дэвидсон посмотрел на меня. — Должно быть, ты выносливый.
Я не чувствовал себя выносливым. Слезы слабости снова выступили на глазах. Дэвидсон сделал вид, что не замечает этого, и продолжал:
— Не представляешь, какая поднялась паника после того, как ты от нас улизнул. Старик бросился за тобой нагишом, не имея ничего, кроме пистолета и свирепой решимости. Он бы наверняка поймал тебя, но полиция его задержала и нам пришлось освобождать его из тюрьмы под залог. — Дэвидсон усмехнулся.
Криво ухмыльнулся и я. Было что-то одновременно трогательное и смешное в том, что Старик бросился спасать мир в чем мать родила.
— Жаль, что я этого не видел. А что еще случилось, позже?
Дэвидсон взглянул на меня, потом сказал:
— Погоди минутку. — Он вышел и вскоре вернулся. — Старик говорит «о’кей». Так что ты хочешь знать?
— Все! Что произошло вчера?
— Как я получил это? — Он помахал передо мной своим раненым крылышком. — Мне еще повезло, — сказал он. — Три агента убиты. Скромная потасовка.
— А как насчет Президента? Был он…
В этот момент торопливо вошла Дорис.
— О, вы здесь! — сказала она Дэвидсону. — Говорила же я вам, чтобы вы оставались в постели. Вы должны ехать в госпиталь прямо сейчас. Машина скорой помощи ждет уже десять минут.
Он встал, улыбнулся и ущипнул ее здоровой рукой.
— Вечеринка не начнется, пока я не приеду.
— Ну-ка, поторапливайтесь!
— Иду.
Я окликнул его:
— Эй! Так как насчет Президента?
Дэвидсон оглянулся через плечо.
— А, насчет него?.. С ним все в порядке — ни одной царапины. — Он вышел.
Дорис вернулась через несколько минут, сердито пыхтя.
— Пациенты! — Она произнесла это, как ругательство. — Мне нужно было бы держать его двадцать минут, чтобы инъекция начала действовать. А он, как только я ее сделала, сразу же залез в машину…
— Инъекция для чего?
— Он разве не сказал вам?
— Нет.
— Ну… нет смысла скрывать от вас. Ампутация и пересадка, ниже левого плеча.
— О… — произнес я, потрясенный. Я ведь так и не услышал конец истории Дэвидсона. — А что со Стариком? — вцепился я в Дорис. — Он ранен? Или вы приняли на себя священную обязанность ничего не говорить мне?
— Вы разговариваете слишком много, — ответила она. — Сейчас время для приема пищи и сна. — И поставила передо мной стакан молока.
— Говори, девчонка, не то я плесну это тебе в лицо!
— Старик? Вы имеете в виду шефа Отдела?
— Кого же еще?
— Его нет в списке больных. — Она сделала гримасу. — Не хотела бы я иметь его в качестве пациента.
X
Еще два или три дня меня держали в постели и обращались со мной, как с ребенком. Мне было все равно; это был первый настоящий отдых, который я имел за последние годы. Раны затянулись, и мне, наконец, разрешили двигаться по комнате.
Старик навестил меня.
— Ну, — сказал он, — все еще симулируешь?
Я вспыхнул.
— Черт побери ваше вялое, черствое сердце! Дайте мне штаны, и я покажу вам, кто симулянт!
— Притормози! — Он взял мою медицинскую карту и просмотрел ее. — Сестра, — сказал он, — достаньте этому человеку шорты. Я возвращаю его к своим обязанностям.
Дорис взглянула на него, как задиристая курица.
— Может быть, вы и большой начальник, но здесь вы не имеете права приказывать. Доктор будет…
— Заткнись, — сказал Старик. — И неси штаны.
— Но…
Он схватил Дорис, повернул кругом и наподдал ей сзади.
— Живо!
Она вылетела, брызгая слюной и пронзительно крича, и вернулась с доктором.
— Док, — мягко сказал Старик, — я послал ее за штанами, а не за вами.
Медик ответил холодно:
— Я был бы вам признателен, если бы вы не вмешивались в то, что касается моих пациентов.
— Он не ваш пациент. Я возвращаю его к своим обязанностям.
— Да? Сэр, если вам не нравятся методы работы в моем отделении, вы можете получить мою отставку.
Старик счел нужным переменить тон:
— Прошу прощения, сэр! Иногда я настолько занят, что забываю о правилах приличия. Не будете ли вы любезны обследовать этого пациента? Если он может вернуться к своим обязанностям, мне это очень помогло бы.