— Нет смысла, нет идеала… Так за что же я выстрадал все это?
— Быть может, сами боги ищут смысл и идеал, а это была всего лишь еще одна попытка найти их. Смотри… — он повел вокруг рукой, указывая на только что родившийся мир. — Все это еще свежо и создано по законам логики. Очевидно, логика и будет управлять жизнью тех, кто придет нам на смену, но ведь не исключено, что появится нечто, разрушающее логику. Боги пробуют, Космическое Равновесие управляет судьбой Земли, люди сражаются и верят, будто богам известно, ради чего они бьются, — а разве богам это действительно известно?
— Ты приводишь меня в отчаяние, лишаешь последней опоры именно тогда, когда я надеялся, что обрету наконец покой, — тоскливо вздохнул Элрик. — Я потерял жену и родной мир и ведать не ведаю, во имя чего.
— Прости меня. Я пришел лишь сказать тебе «прощай», друг мой. Исполни то, что должен.
— Да. Мы еще увидимся?
— Нет, ведь мы оба уже окончательно мертвы. Наше время истекло.
Сепириц, казалось, изогнулся в воздухе и исчез.
Осталось лишь ледяное молчание.
Наконец Мунглам прервал долгую задумчивость Элрика.
— Ты должен протрубить в Рог, Элрик. Значит это что-нибудь или нет, но ты должен протрубить в него и навсегда покончить с этим делом.
— Но как? У меня едва хватает сил, чтобы стоять на ногах.
— Я уже решил, что ты должен сделать. Убей меня Несущим Бурю. Прими в себя мою душу и силы — тогда ты сможешь протрубить в рог последний раз.
— Убить тебя, Мунглам? Единственного оставшегося в живых, единственного моего верного друга? Ты болтаешь чепуху!
— Я знаю, что говорю. Ничего не поделаешь, ты должен так поступить. Да и потом, для нас нет места в новом мире, и мы все равно скоро умрем. Ты рассказывал мне, как Зарозиния отдала тебе свою душу, так возьми же теперь и мою!
— Я не могу.
Мунглам подошел к другу и, взявшись за рукоять Несущего Бурю, наполовину вытащил его из ножен.
— Нет, Мунглам!
Но теперь уже клинок выскочил из ножен по своей воле. Элрик оттолкнул руку Мунглама и сам схватился за рукоять. Но остановить меч уже не смог. Клинок поднялся, таща за собой руку хозяина, и замер, готовясь нанести удар. Мунглам стоял, опустив руки, на лице его застыло отсутствующее выражение, хотя Элрику показалась тень страха в глазах обреченного друга. Он пытался сопротивляться воле меча, но знал, что это невозможно.
— Позволь ему сделать свое дело, Элрик.
Меч нырнул вперед и разрубил сердце Мунглама. Кровь маленького озорного храбреца струей брызнула на клинок. Глаза Мунглама затуманились и наполнились ужасом.
— О!., нет… я не ожидал… такого…
Оцепеневший от горя Элрик не смог извлечь клинок из сердца своего друга. Силы Мунглама перетекали в него, но даже когда все до капли душевное вещество веселого коротышки было поглощено, Элрик еще смотрел на маленький труп, пока слезы не хлынули из его алых глаз и рыдания не стали душить его. Тогда лишь меч вышел из раны. Элрик отбросил меч, но он не загремел о камни, а упал, как упало бы живое тело. Потом клинок приблизился к хозяину и встал. Элрик подозревал, что Несущий Бурю наблюдает за ним.
Он взял Рог и прижал к губам. И протрубил в ночи, знаменуя наступление нового времени и нового мира. За ночью последует рассвет. И хотя голос Рога звучал торжествующе, в душе Элрика не было места радости. Бесконечно одинокий и бесконечно отчаявшийся, стоял он, запрокинув голову, а голос Рога все звучал. И когда замерли последние звуки, в которых торжествующие ноты сменились страдальческими, несшими в себе нечто от элриковой тоски, в небесах высоко над землей появилось гигантское видение, будто призванное Рогом.
Это была огромная рука, держащая весы; на глазах Элрика они стали колебаться и замерли, лишь когда установилось равновесие. И каким-то образом чудное видение облегчило Элрику душу, смыло с нее печаль, и он выпустил из рук Рог Судьбы.
— В конце концов все-таки существует нечто, — произнес он, — и даже если это всего лишь призрак, но он утешает душу и внушает надежду.
Элрик повернул голову и увидел, как меч его поднялся в воздух и ринулся на бывшего хозяина.
— Несущий Бурю! — крикнул Элрик, но колдовской клинок пронзил его грудь, и он почувствовал в сердце леденящее прикосновение острия. Пальцы Элрика вцепились в меч, он ощутил, как сжалось тело, а из сокровенных глубин его существа дьявольское оружие высасывало душу — сущность последнего императора Мелнибоне поглощалась Несущим Бурю. Жизнь угасала, сливаясь с бытием меча, и Элрик осознал, что ему изначально был уготовлен такой конец. Этим клинком поражал он друзей и возлюбленных, крадя их души, чтобы поддержать свои слабеющие силы. И теперь казалось, что это скорее меч использовал его, а не наоборот, будто он, Элрик, всего лишь одно из воплощений Несущего Бурю и ныне возвращается в лоно меча, который никогда не был обыкновенным оружием. И, умирая, Элрик снова рыдал: ему открылось, что частичка души Несущего Бурю, которая некогда была душой Элрика, не будет знать покоя вовеки, она обречена на бессмертие.