Я должен был сказать ему правду. Он не из тех, от кого ее легко скрыть.
— Хорошо, — сказал ему я. — У вас рак. Ваш случай не поддается лечению. Вас ждет смерть.
— Сколько мне осталось?
— Я не могу сказать точно. Возможно, год.
— А если сделать операцию?
— Операция может на год-два продлить вашу жизнь. Но это в том случае, если пройдет удачно. В любом случае последствия ее — боль и немощь.
— И нет никаких способов исцеления?
Внешне он оставался спокоен. Прекрасно управлял голосом — должно быть, понадобились годы, чтобы достигнуть такого хладнокровного контроля над собой. Но под этой маской я мог разглядеть испуганного, доведенного до отчаяния человека.
— Пока нет.
— Я знаю, что знахари и специалисты по лечению диетой обещают исцеление.
— Обещать легко, — ответил я. — Но подобных средств просто нет.
— Доктор, — сказал он мне. — Я не хочу умирать. И не собираюсь. Я двадцать пять лет работал, чтобы достичь того, чем обладаю теперь. Я молод и силен, и лучшие годы моей жизни — впереди.
Когда Коувэк говорил, его слова казались очень убедительными даже для меня. Это было в его характере — не ждать милостей от жизни, а брать все самому. Он привык отрицать неизбежное. Но факт оставался фактом.
— Ничем не могу помочь вам, господин Коувэк, — сказал я ему.
— Это мне придется вам помочь, — спокойно заметил он. — Я пришел к вам потому, что вы знаете о раке больше, чем кто-либо другой в мире. Во всяком случае, так мне говорили.
— Вас неправильно информировали, — коротко ответил я. — Ни один человек не знает о раке более других. Все, что известно и было исследовано на эту тему, — результат совместного труда.
— Я верю в личность, а не в толпу. И конкретно в вас. Поэтому я готов заплатить вам миллион долларов, если вы найдете способ вылечить меня и вернуть мне полноценную жизнь.
Он достал из бумажника подписанный чек на миллион долларов.
— Это ваше, — сказал он. — Если я выживу.
Я попросил Стива Коувэка прийти на следующий день и допоздна просидел в лаборатории, размышляя, что может значить миллион долларов для моей работы, моих планов и в итоге для всего человечества. Только одна идея пришла мне в голову. Идея была фантастической. Но не фантастической ли личностью был Стив Коувэк?
Председатель собрания снова сделал паузу и внимательно посмотрел на молодых людей, впервые присутствующих на заседании. Они слушали его чрезвычайно сосредоточенно, словно загипнотизированные. Но чувствовалось, что они хотели бы задать вопрос или выразить свое недоумение.
— Я продолжаю чтение дневника доктора Фредерика, — сказал председатель.
13 января, как мы и договорились, Стив Коувэк пришел ко мне в два часа дня. На его губах блуждала доверительная улыбка.
— Доктор, если вы готовы продать мне ваш секрет, я покупаю его!
— Вы на самом деле думаете, что можете купить жизнь?
— Я могу купить все что угодно. Вопрос только в цене.
— Вы сможете купить будущее? — спросил я его. — Именно в будущем открытие методов лечения рака. Вы хотите купить его?
— Я покупаю его. Потому что вы мне его продаете, — ответил Стив Коувэк решительно. — Я знаю, с кем имею дело. Жду вашего предложения, доктор Фредерик.
То, что я предложил ему, было на первый взгляд совершенно нереальным. Но сначала я рассказал Коувэку о своих экспериментах по воздействию интенсивного холода на раковые клетки. Я подробно описал характер работы. К тому времени мои исследования не позволяли еще определить методику лечения, но я сделал огромный шаг вперед, применяя интенсивное воздействие чрезвычайно низких температур или, выражаясь более доступно, удаляя тепло из живых организмов. Я начал с экспериментов на лягушках и змеях, замораживая их и удаляя внутреннее тепло. Тем самым я переносил жизненные процессы на более отдаленное время. Те же эксперименты позднее я проводил с мышами, собаками, кошками, а в самое последнее время — с обезьянами.
Коувэк слушал меня с огромным вниманием.
— Как вы возвращаете их к жизни? — спросил он.
— Я не возвращаю их к жизни. Жизнь в них не останавливается. В отсутствие тепла, которое и обусловливает созревание или старение, жизненные процессы временно прекращаются, но сама жизнь продолжается. Время и движение очень тесно взаимосвязаны. Под действием интенсивного холода движение замедляется, но теоретически внутри ядра атома движение прекратиться не может. С прекращением движения останавливается и время.