— Возможно, — согласился он. — И все же я пока не хочу использовать того, которого имею. Это интервью необходимо, сынок. Мы воюем при полном отсутствии военной разведки. Мы не знаем нашего врага. Мы не можем вести с ним переговоры. Мы не знаем ни того, откуда он пришел, ни того, что им движет. Мы должны узнать все это. Наше существование зависит от этого. Единственный способ поговорить с этой мерзостью — через человека. И это будет сделано. Но я все еще ищу добровольца.
— Не рассчитывайте на меня!
— Я рассчитываю на тебя.
Его ответ лишил меня дара речи. Мне удалось пробормотать:
— Вы сумасшедший! Я мог бы убить его, когда вы дали мне пистолет. Я бы сделал это, если бы знал, чего вы хотите. Но дать добровольно посадить на себя эту тварь… Нет! Хватит с меня!
Старик продолжал, как будто не слыша меня:
— Это не может быть абы кто. Это должен быть человек, который может вынести это. Джарвис не был ни достаточно стоек, ни достаточно вынослив. Мы знаем, что ты — такой.
— Я?! Все, что вы знаете, — это то, что один раз я уже пережил это. Я не смогу вынести это еще раз.
— Во всяком случае, — невозмутимо ответил Старик, — тебя трудней убить, чем кого-либо другого. Ты — испытанный и прожженный, с кем-нибудь другим у меня больше риска потерять агента.
— С каких это пор вас беспокоит риск потерять агента? — спросил я злобно.
— Всегда, поверь мне. Я даю тебе еще один шанс, сынок. Либо ты решишься сделать это, зная, что это должно быть сделано и что твое участие — лучший шанс из всех, либо ты заставишь рисковать головой другого агента вместо тебя.
Я попытался объяснить ему, что я чувствую. Я не мог вынести мысль о смерти во власти паразита. Каким-то образом я знал, что умирать так — это значит умирать, погружаясь в бесконечный, непереносимый ад. Хуже всего была перспектива не умереть в тот момент, когда слизняк коснется меня. Но я не мог найти слов, чтобы объяснить это.
Я пожал плечами.
— Вы можете меня уволить. Но есть предел тому, на что способен один человек. Я не сделаю это.
Старик повернулся к внутреннему коммутатору на столе.
— Лаборатория, — вызвал он. — Сейчас начинаем. Поторапливайтесь.
Я узнал голос человека, который заходил к нам.
— Какой объект? — спросил он.
— Первый доброволец.
— Оборудование меньшего размера? — с сомнением в голосе спросил он.
— Верно. Доставьте его сюда.
Я направился к двери.
— Куда?! — заорал Старик.
— Вон отсюда, — огрызнулся я. — Не хочу принимать в этом участия.
Он схватил меня и повернул кругом.
— Нет, ты будешь! Ты знаешь этих тварей! Твой совет сможет нам помочь!
— Позвольте мне уйти.
— Ты останешься! — сказал Старик жестко. — Привязанный или свободный. Я принимаю в расчет твою болезнь, но с меня хватит твоих глупостей.
Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться.
— Вы — босс.
Сотрудники лаборатории притащили своего рода стул, больше похожий на электрический стул в тюрьме Синг-Синг. Там были зажимы для лодыжек и коленей, а также для запястий и локтей. Кроме того, там были латы, чтобы удерживать спину и грудь, но спинка стула была снята таким образом, чтобы плечи жертвы оставались голыми.
Его поставили рядом с обезьяньей клеткой, а затем саму клетку придвинули поближе к этому «стулу». За всем происходившим обезьяна наблюдала пытливым, сознательным взглядом, но конечности ее по-прежнему безжизненно свисали. Как бы там ни было, меня стало беспокоить то, что клетка была открыта. Лишь угроза Старика удерживала меня здесь. Специалисты стояли сзади, по-видимому, готовые начать эксперимент. Входная дверь распахнулась и вошли несколько человек, среди них Мэри.
Я был выбит из колеи. Я хотел видеть Мэри, пытался, и не один раз, передать ей словечко через моих сиделок. Однако они не могли найти ее, либо имели соответствующие инструкции. Теперь я видел ее при этих обстоятельствах. Я проклинал Старика — это был не тот случай, когда можно привести с собой женщину, пусть даже женщину-агента. Должны же быть какие-то понятия о приличиях.
Мэри посмотрела на меня удивленно и кивнула; я ответил ей тем же; времени для каких-либо разговоров не было. Она хорошо выглядела, хотя была слишком серьезной. Одета в такой же костюм, какой носили мои сиделки, но у нее не было каски и брони на спине. Остальные были мужчины, навьюченные аппаратурой стереозаписи и прочим оборудованием.
— Готовы? — спросил шеф лаборатории.
— Начинаем, — ответил Старик.