— О чем, черт побери, думают власти? Я мог бы поклясться, что полицейский, мимо которого мы только что прошли, имеет горб.
— Возможно. Даже наверняка.
— Господи боже, я-то думал, что вы уже боретесь на всех фронтах.
— Что бы ты предложил?
— Скажите, Президент знает обстановку?
— Знает.
— Так чего же он ждет? Он должен объявить чрезвычайное положение и действовать.
— Сынок, по твоему мнению, Президент управляет страной?
— Но ведь только он может принимать решения.
— Ммм… Президент — пленник Конгресса.
— Вы хотите сказать, что Конгресс все это время бездействовал?
— Последние дни, с тех пор как мы предотвратили покушение на Президента, я пытаюсь помочь ему убедить конгрессменов. Они отказываются действовать даже перед лицом опасностей, гораздо более очевидных, чем эта. А эта не очевидна. Доказательства слабые, и в них трудно поверить.
— А как насчет помощника Секретаря Кабинета Министров? Ведь этот факт они не могут игнорировать.
— Не могут? Мы сорвали тварь с его спины прямо в восточном крыле и убили двух его охранников. Сейчас достопочтенный джентльмен с нервным потрясением находится в психиатрической лечебнице и не может вспомнить, что же с ним случилось. Кабинет Министров преподал это как попытку убить Президента, которая была сорвана. Это правда, но совсем не то, что они имели в виду.
— А какого мнения придерживается сам Президент?
— Советники рекомендуют ему ждать. В обеих палатах Конгресса есть люди, которые хотели бы видеть голову Президента на плахе. Партийная политика — грязная игра.
— Видит бог, приверженность какой-либо партии не имеет значения в таком случае, как этот!
Старик поднял бровь.
— Ты думаешь, не имеет? А?
Наконец мне удалось задать ему вопрос, который я приготовил еще в офисе:
— Где Мэри?
— Странно слышать это от тебя, — ухмыльнулся он. Я начал краснеть. Старик продолжил: — Где ей быть? Охраняет Президента…
Сначала мы пошли на закрытую сессию совместной специальной комиссии. Когда мы явились туда, там крутили фильм о моем друге Наполеоне — он был с титаном на спине, затем без него. Все паразиты выглядят одинаково; но я узнал этого и был чрезвычайно рад, что он уже мертв.
Потом от обезьяны эстафета перешла ко мне. Я видел себя прикрепленным к стулу. Мне неприятно это признавать, но я выглядел жалким и отвратительным. В самом деле, трус не бывает симпатичным. Я смотрел, как они пересаживали титана с обезьяны на мою собственную спину.
Затем потерял сознание на экране и почти потерял сознание уже здесь, в зале. Не буду описывать этого: это выше моих сил. Но я видел смерть твари. Ради этого стоило посмотреть все остальное!
Фильм закончился, и председатель сказал:
— Итак, джентльмены?
— Прекрасные трюки! Без операторов из Голливуда тут не обошлось!
Они захихикали, потом кто-то воззвал:
— Тихо! Слушайте!
Шеф нашей биолаборатории давал показания, после него вызвали меня. Я назвал свое имя, адрес и профессию, затем был спрошен, что я испытывал с титаном на спине. Вопросы читались с листа. Я понял, что конгрессмены не хотели слушать мои ответы. Кто зевал, кто уткнулся в газету.
С места было задано лишь два вопроса. Один сенатор сказал мне:
— Мистер Нивене… Ваше имя действительно Нивене?
Я кивнул.
— Мистер Нивене, — продолжал он, — вы говорите, что вы следователь…
— Да.
— Вы из ФБР, конечно?
— Нет, мой шеф докладывает непосредственно Президенту.
Сенатор улыбнулся.
— Именно так я и думал… Итак, мистер Нивене, в действительности вы актер. Не правда ли? — Он выглядел таким уверенным, словно справлялся обо мне в отделе кадров. Я хотел сказать, что один сезон был действительно актером в летней театральной труппе, но тем не менее я на самом деле реальный, живой, несомненный следователь. Однако он не дал мне и рта раскрыть. — Вы отлично сыграли эту роль, мистер Нивене. Спасибо.
Второй вопрос был задан старейшим сенатором, который желал знать мое мнение насчет использования налоговых денег на вооружение других стран, и сам воспользовался своим вопросом, чтобы выразить собственное мнение. Мое мнение на сей счет было путаным, да и я не собирался высказывать его.
— Садитесь, мистер Нивене.
— Послушайте, — обратился я к высокому собранию. — Вы явно думаете, что это дело подстроено. Тогда, ради бога, принесите сюда детектор лжи. Или используйте тестирование под гипнозом. Это не шутка.
Председатель стукнул молоточком.