— Вы же знаете, я водитель осторожный.
— Двигай!
Итак, я отправился в Канзас-Сити. На стартовой площадке светофор слишком долго не разрешал вылет, и я указал на это диспетчеру.
— Грузовые и коммерческие полеты запрещены, — пояснил он. — Чрезвычайное положение. У вас есть разрешение?
Я мог бы получить любое разрешение, но беспокоить Старика не решился — ему бы это не понравилось. Я сказал диспетчеру:
— Проверьте код.
Он сунул кодовый ключ в электронную систему. Мое предчувствие оправдалось, брови его поднялись.
— Какого вы ранга! — изумился он. — Вы, должно быть, из парней Президента.
Тотчас взлетев, я поставил автоматическое управление курсом на Канзас-Сити, задал допустимый скоростной максимум и попытался думать. На панели все время мигали сигналы, по мере того как луч радара засекал меня всякий раз, когда я переходил от одного блока контроля к другому; но лиц на экране не появлялось. Очевидно, код Старика годился для любого маршрута, независимо от того, было чрезвычайное положение или нет. Мне стало любопытно, что будет, когда я войду в «красную» местность. Какое «последующее развитие событий» Старик имел в виду?
Нужно было думать лишь о каналах связи и ни о чем больше. Однако «связь» означает все движение, включая и то, что тетушка Мэйми едет сейчас в Калифорнию, нафаршированная сплетнями. Слизняки захватили каналы, но передачу новостей нельзя прекратить так легко; их можно только замедлить или извратить. Следовательно, если слизняки осуществляют полный контроль там, где они находятся сейчас, то захват каналов связи был их первым шагом.
Что они сделают затем? Наверняка что-то предпримут, и мое пребывание в качестве «средства связи» следовало бы должным образом замаскировать, если я хочу сберечь свою шкуру. Река Миссисипи и Красная зона появятся с минуту на минуту. Интересно, что произойдет, когда меня засечет первая станция, контролируемая «хозяевами».
Я пришел к выводу, что здесь, в воздухе, я был в безопасности, но для меня было бы лучше не дать им засечь мою посадку. Это элементарно.
«Элементарно», если иметь в виду систему транспортного контроля, которая существовала в нашей стране. Ее организаторы похвалялись тем, что даже бабочка не сможет совершить незапланированную посадку на территории Соединенных Штатов, не подняв по тревоге поисковую и спасательную службы. Может, это и не совсем так; но, во всяком случае, я не бабочка.
На земле я умею пробивать любой защитный экран — механический, автоматический, электронный или смешанный. Но как можно сделать обманное движение на машине, отклоняющейся на запад на целый градус каждые семь минут? Если бы я поехал по земле, Старик получил бы мой рапорт после дождика в четверг, а он хотел иметь его к полуночи.
Однажды, пребывая в редком для него добродушном настроении, Старик сказал мне, что никогда не обременяет своих агентов детальными инструкциями. Он дает человеку задание и предоставляет ему самому право выбора — утонуть или выплыть. Я сказал, что его метод можно использовать в работе со многими агентами.
— С некоторыми, — поправил он меня, — и не так часто, как другие методы. Я верю в индивидуальность человека и стараюсь подбирать индивидуальности, относящиеся к выживающему типу.
— А как, черт возьми, — спросил я, — вы определяете этот «выживающий тип»?
Он припечатал со своей злой усмешкой:
— «Выживающий тип» — это тот, кто возвращается назад!
— «Элю, — сказал я себе, — ты близок к тому, чтобы узнать, к какому типу ты относишься. Черт его побери, это Ледяное Сердце!»
Мой курс лежал на Сент-Луис, в обход его городского кольца, и далее — на Канзас-Сити. Карта показывала Чикаго как Зеленую зону. Янтарная линия шла зигзагом на запад где-то за Ганнибалом, штат Миссури, и мне хотелось пересечь Миссисипи, пока я еще был в Зеленой зоне. Машина, пересекающая эту реку шириной в милю, будет давать на экранах радаров такое же отчетливое изображение, как одинокая звезда.
Я просигналил, запрашивая разрешения спуститься на уровень, используемый местным воздушным транспортом, затем, не дожидаясь разрешения, начал спуск при помощи ручного управления.
Я направлялся на север. Вскоре у городского кольца Спрингфилда я повернул на запад, держась низко над землей. Достигнув реки, я пересек ее очень медленно, почти над самой водой, с выключенными сигналами. Уверен, другим машинам не удастся выключить в воздухе свои опознавательные сигналы, но машины Отдела нестандартны. У меня была надежда, что если местная служба контроля за движением засекла меня, когда я пересекал реку, то мой радарный сигнал, возможно, ошибочно принят за лодку на реке.