— Я только что из Сити-Холл, — повторил я свою фразу. — Мы оба нуждаемся в «прямом совещании», и немедленно. Садитесь!
Он сказал тихо:
— Пойдемте в дом. Машина — не то место.
Я хотел было отказаться, но он уже направлялся к дому. Когда я поднялся за ним на крыльцо, он прошептал:
— Осторожно. Женщина не наша.
— Ваша жена?
— Да.
Мы остановились возле женщины, и он сказал ей:
— Дорогая, это мистер О’Киф. Нам нужно кое-что обсудить с ним. Мы будем в кабинете.
Она улыбнулась и ответила:
— Конечно, любовь моя. Добрый вечер, мистер О’Киф. Душно сегодня, не так ли?
Я согласился, и она вернулась к своему вязанию. Мы вошли в дом, и мужчина повел меня в кабинет. Поскольку мы продолжали разыгрывать маскарад, я переступил порог первым, как и приличествует посетителю. Мне не нравилось, что моя спина была повернута к нему, и поэтому я почти ожидал того, что произошло в следующий момент: он ударил меня наотмашь в основание шеи. Я увернулся и упал почти невредимым. Продолжая увертываться, перекатился на спину.
На тренировках нас дубасили мешками с песком, когда мы пытались подняться из лежачего положения. Поэтому я оставался лежать, угрожая ему нанести удар каблуками, что вскоре и сделал. Он отлетел на несколько ярдов. Вероятно, у него не было под рукой пистолета, а я никак не мог вытащить свой. Он рванулся к камину, укомплектованному кочергой, совком и ухватом. Я схватил за ножку маленький столик и швырнул. Он угодил ему в лицо, когда мужчина уже взялся за кочергу. Теперь я уже сидел на нем.
Его «хозяин» умирал под моими пальцами, а сам человек корчился в конвульсиях, получив от своего шефа последнюю ужасную команду. Вдруг я осознал, что жена моей жертвы стоит в дверном проеме и кричит истошным голосом. Я отскочил от ее мужа и позволил ей увидеть слизняка. Она упала в обморок, прервав свои вопли на полуслове, а я вернулся к ее мужу.
Даже легкого человека поднять не так-то просто, а этот был тяжелый. К счастью, я здоровяк. Я ухитрился неуклюжей собачьей рысью перетащить его к своей машине. Хорошо, что я оставил ее дверцу открытой.
Потом я, правда, пожалел, об этом: пострел, такой же, как и тот, что доставил мне неприятности раньше, был внутри и баловался с панелью управления. Чертыхаясь, я свалил своего пленника на сиденье и сграбастал ребенка. Тот сопротивлялся, но я справился с ним и выкинул из машины — прямо на руки моим преследователям. Не заботясь о ремнях безопасности, я резко взял с места и выехал на широкий бульвар. Там я повернул взлетный ключ. Возможно, я вызвал несколько аварий, но у меня не было времени побеспокоиться об этом.
Набрав высоту, я направил машину на восток. Над Миссисипи я пользовался исключительно ручным управлением и, поднимаясь все выше, увеличивал скорость. Это безрассудство, возможно, спасло мне шкуру. Где-то за Колумбией, когда я израсходовал последнюю возможность для увеличения высоты и скорости, я почувствовал, что машину тряхнуло. Кто-то запустил ракету-перехватчик, и эта штука взорвалась в том месте, где я только что пролетел.
Больше обстрелов не было, но правый двигатель начал барахлить, что, возможно, явилось следствием близкого взрыва или просто моего злоупотребления им. Я молился в душе, чтобы полет не прервался хотя бы в ближайшие десять минут. Затем, когда Миссисипи осталась позади, а индикатор покачивался у опасной отметки, я бросил возиться с правым двигателем и вел машину на одном левом. Три сотни миль в час — это максимум того, что он может дать. Но я был уже вне Красной зоны.
Я находился в таком напряжении, что не мог позволить себе даже мельком взглянуть на моего пассажира. Он лежал, растянувшись на полу, без сознания, а, может быть, уже мертвый. Теперь, когда я опять находился среди людей, надобность в незаконных маневрах отпала, и я перевел управление на автоматику. Потом перегнулся через сиденье и посмотрел на мужчину. Он все еще дышал. На лице зиял шрам, но кости, кажется, были целы. Мертвый слизняк начал вонять, но не было возможности избавиться от него.
Я взглянул на часы — в Вашингтоне сейчас двадцать один тридцать семь, а мне еще в лучшем случае лететь шесть сотен миль. Пока я доберусь, будет заполночь. И это не считая времени на посадку, на путь до Белого дома и на поиски Старика. Итак, я уже опоздал. Не зря Старик говорил, что меня подсунул ему сам дьявол.
Я попытался снова завести правый двигатель, но безуспешно. Я решил вызвать Старика по телефону.
Телефон не работал. Вероятно, в какой-то момент борьбы я повредил его. Было ясно, что сегодняшний день — не из тех, ради которых стоит вылезать из постели. Я повернулся к коммутатору и нажал аварийную кнопку.