Советская система пропаганды начала проклинать нас сразу же, как только мы выработали новую линию поведения. Все это было названо «американской империалистической фантазией». Я удивлялся, почему титаны не атаковали Россию первой. Она, казалось, была создана для них как по заказу. Второй моей мыслью было: а может, они уже атаковали ее? И третья мысль: а не все ли равно?
В течение этих нескольких дней я не видел Старика ни разу. Я получал задания от Олдфилда, его заместителя. Поэтому и не знал, когда Мэри сменилась на посту особого дежурного при Президенте. Я столкнулся с ней в комнате отдыха для служащих Отдела. «Мэри!» — завопил я и бросился к ней, не чуя под собой ног.
Она одарила меня своей медленной, сладкой улыбкой и подвинулась.
— Привет, дорогой, — прошептала она. Не спросила, что я делал, не ругала за то, что не встречался с ней, даже как будто не заметила, как длительна была наша разлука. По принципу: пусть все идет своим чередом.
Я вел себя не так. Я залепетал:
— Прелестно! Я думал, ты все еще подтыкаешь одеяло Президенту в его спаленке. Ты давно здесь? Когда вернулась? Скажи, можно я закажу тебе выпивку? Хотя нет, у тебя уже есть… — Тут я с удивлением увидел второй заказ, который был сделан для меня. — А? Откуда это взялось?
— Я заказала, когда ты появился в дверях.
— Мэри, я говорил тебе, что ты прелесть?
— Нет.
— Очень хорошо, тогда я скажу: ты прелесть, Мэри.
— Спасибо.
Я продолжал:
— Сколько времени ты будешь свободна? Не смогла бы ты получить хотя бы небольшой отпуск? Они что, рассчитывают, что ты будешь дежурить двадцать четыре часа в сутки, неделю за неделей, без выходных? Я собираюсь припереть Старика к стенке и сказать ему…
— Я в отпуске, Сэм.
— …Только вот еще не знаю как…
— Я сейчас в отпуске.
— Ты в отпуске?! И надолго?
— Могут вызвать в любой момент. Сам понимаешь…
— Но как долго ты уже находишься в отпуске?
— Со вчерашнего дня. Сижу здесь, ожидая тебя.
— Со вчерашнего дня! — Вчерашний день я провел в детских садах, читая лекции. Я поднялся. — Не двигайся. Я сейчас вернусь.
И помчался в оперативный отдел. Олдфилд взглянул на меня, когда я вошел, и сказал грубым тоном:
— А ты чего хочешь?
— Шеф, эта серия сказок на сон грядущий, которые я должен рассказывать… лучше отменить их.
— Почему?
— Я больной человек. Мне положен отпуск по болезни за длительный период. Сейчас я желаю получить его.
— Ты болен головой.
— Верно: у меня болит голова. Я слышу голоса. Люди преследуют меня повсюду. Мне все время кажется, что меня преследуют титаны. — Последнее мое замечание было правдой.
Олдфилд молчал и ждал, чтобы я привел аргументы посерьезнее. Он повертел в руках бумаги, выбрал одну из них и порвал.
— О’кей. Держи телефон под рукой. Вызов — в любой момент. Ступай.
Я вышел. Мэри взглянула на меня, когда я вошел, и снова одарила нежностью и теплотой.
— Собирай свои шмотки, мы уезжаем.
Она не спросила, куда. Она просто встала. Я схватил свою выпивку, залпом проглотил половину, остальное выплеснул. Мы были на улице, когда я, наконец, нарушил молчание:
— Итак: где ты хочешь вступить в брак?
— Сэм, мы ведь это уже обсуждали…
— Обсуждали, а теперь осуществим. Где?
— Сэм, дорогой мой, я сделаю все, что ты скажешь. Но я пока против этого.
— Почему?
— Сэм, давай поедем ко мне. Мне хотелось бы приготовить тебе обед.
— О’кей, ты сможешь приготовить обед, но только не там. Сначала мы поженимся.
— Пожалуйста, Сэм…
Я схватил ее за руку и, ни слова не говоря, впихнул в такси.
— Хорошо, — сказал я ей грубо. — Почему нет? Выкладывай свои причины.
— Зачем жениться, Сэм? Я твоя; не нужно никаких контрактов.
— Зачем? Потому что я люблю тебя, черт побери!
Она не отвечала довольно долго, и я подумал, что обидел ее. Потом еле слышно проговорила:
— Ты не упоминал об этом раньше, Сэм.
— Да? Неужели?
— Нет, я абсолютно уверена, что нет. Почему?
— Ну, не знаю. Полагаю, это мое упущение. Я еще не знаю точно, что означает слово «любовь».
— Я тоже, — нежно сказала она, — но я люблю, когда ты произносишь его. Скажи его еще раз, пожалуйста.
— А? О’кей. Я люблю тебя. Я люблю тебя, Мэри.
— О, Сэм!
Она прильнула ко мне и задрожала. Я встряхнул ее немножко.
— А как насчет тебя?
— Меня? О, я люблю тебя, Сэм. Я люблю тебя с того самого момента…