Я крикнул:
— Неси его сюда и закрой дверь — иначе мы превратимся в пингвинов.
Она не ответила, и я не услышал щелчка дверного замка, поэтому вернулся в комнату. Она только что вошла, но кота с ней не было. Я начал говорить, а потом вдруг увидел выражение ее глаз. Они глядели пристально и были полны непередаваемого ужаса. «Мэри!» — сказал я и шагнул ей навстречу. Казалось, она только сейчас увидела меня и метнулась назад к двери. Движения были резкими, судорожными. Как только она повернулась, я увидел ее плечи.
Под халатом был горб.
Не знаю, как долго я стоял. Может быть, долю секунды, но мне это показалось вечностью. Я прыгнул и схватил ее за руки. Она посмотрела на меня, и глаза у нее уже не были полны ужаса. Они были просто мертвыми.
Она сделала мне подножку, но я устоял.
Трудно обезвредить опасного противника, лишь хватая его за руки. Но я не мог применить к Мэри прием, необходимый в данный момент. Я боялся убить ее. Ведь это была моя жена.
Однако у слизняка не могло быть угрызений совести в отношении меня. Мэри — или он — делала все, чтобы убить меня, а я делал все, чтобы не убить ее. Я должен был не дать ей убить меня — я должен был убить слизняка — и я должен был не дать слизняку возможности захватить меня, иначе я не смогу спасти ее.
Я освободил одну руку и резко ударил ее в подбородок. Но она даже не упала от этого удара. Тогда я попытался обеими руками и ногами сковать ее медвежьей хваткой, чтобы сделать неподвижной и в то же время не нанести ей повреждений. Мы упали; Мэри оказалась сверху. Я ударил головой ей в лицо, чтобы она перестала избивать меня. Затем попытался парализовать ее движения с помощью нервной прессуры, но Мэри знала ключевые точки на человеческом теле так же хорошо, как и я. Мне просто повезло, что я сам не оказался парализован.
Оставалась только одна вещь, которую я мог сделать, — раздавить слизняка. Но я сам видел, какое сокрушительное воздействие это оказывает на носителя. Это могло убить Мэри и в любом случае причинило бы ей ужасный вред. Я хотел, чтобы она потеряла сознание, потом снять слизняка, а затем уж убить… сгоню его огнем или осторожными ударами заставлю уползти…
Согнать его огнем…
У меня не было времени развивать эту идею. Мэри вцепилась зубами в мое ухо. Я освободил правую руку и схватил слизняка.
Ничего не случилось! Вместо того, чтобы погрузить в него пальцы, я почувствовал, что слизняк имеет кожаное покрытие. Было такое ощущение, будто я схватил футбольный мяч. Мэри дернулась, когда я коснулся его, и откусила кусочек моего уха, но никаких сокрушительных конвульсий не последовало. Слизняк был все еще жив и контролировал ее.
Я попытался просунуть пальцы под слизняка. Однако он присосался к спине Мэри, как медицинская банка.
Между тем я испытывал сильную боль от повреждений на моем теле. Я перевернулся и встал на колени, продолжая держать Мэри в объятиях. Я позволил ей освободить ноги, и это было для меня опасно, но я перегнул ее через колено и, отбиваясь ногами, потащил к камину.
Это было похоже на схватку с горным львом, но я упорно тянул ее туда, схватив за копну волос, и медленно, но верно заставлял повернуть плечи к огню.
Я хотел только опалить слизняка, заставить его покинуть тело Мэри. Но она боролась так отчаянно, что я поскользнулся, ударившись головой о каминную доску, и уронил ее плечами прямо на угли.
Она закричала и отпрыгнула от огня, таща меня за собой. Я вскочил на ноги, все еще ошеломленный ударом, и увидел ее распростертой на полу у огня. Ее волосы, ее прекрасные волосы горели. То же самое было с халатом. Я стал хлопать по ним руками. Слизняка на ней больше не было. Продолжая тушить пламя, я оглянулся и увидел паразита лежащим на полу возле камина. Пират обнюхивал его.
— Прочь отсюда! — завопил я. — Пират! Прекрати!
Я тушил пламя до тех пор, пока с огнем не было покончено. Убедившись в этом, я оставил Мэри в покое. У меня даже не было времени проверить, жива ли она. Я бросился за кочергой: брать слизняка голыми руками я не отважился.
Но слизняка уже не было на полу; он оседлал Пирата. Кот застыл на месте, широко расставив ноги, а слизняк сидел на нем. Я спикировал на Пирата и поймал его за задние ноги в тот самый момент, когда он сделал свое первое контролируемое паразитом движение.
Брать руками взбесившегося кота — безрассудство. Справиться с котом, которым управляет титан, — невозможно. Мое тело было исполосовано когтями и зубами. Я снова поспешил к камину. Несмотря на вопли Пирата и его отчаянное сопротивление, я держал слизняка над горящими углями до тех пор, пока он не отвалился прямо в огонь. Шерсть кота и мои руки горели. Потом я достал Пирата из камина и положил его на пол. Он больше не сопротивлялся. Убедившись, что шерсть на нем уже нигде не горит, я вернулся к Мэри.