Он с сомнением посмотрел на неуклюжую работу, которую я проделал, забинтовывая ее плечи.
— Ммм… — произнес он. — Если она получила ожоги…
— Конечно, она их получила! — Я чувствовал, что не убеждаю ни того, ни другого. Я был просто скучным мужем, неразумным во всем, что касается его жены. — Черт побери, взгляните на ее волосы! Станет она так портить волосы только для того, чтобы дурачить вас?
Первый полисмен сказал мрачно:
— Любой из них станет.
Более вежливый заметил:
— Карл прав. Простите, сударыня, мы потревожим эти бинты.
Я заговорил возбужденно:
— Вы не сделаете этого! Мы идем к доктору. Вы…
Мэри сказала:
— Помоги мне, Сэм.
Я заткнулся и трясущимися от злости руками стал разматывать один конец повязки. Наконец старший присвистнул и сказал:
— Я удовлетворен. Как ты, Карл?
— Я тоже, Скай. Бедняжка, что случилось?
— Расскажи им, Сэм.
Так я и сделал. Скай в заключение произнес задумчиво:
— Вы еще легко отделались, мадам. Не обижайтесь на нас. Значит, сейчас коты, да? О собаках я знал. Лошади — тоже. Но трудно представить себе, чтобы обыкновенный кот мог нести такого. — Его лицо совсем помрачнело. — Мы дома держим кота и теперь должны будем избавиться от него. Моим детям это не понравится.
— Мне очень жаль, — сказала ему Мэри.
— Сейчас плохое время для всех. О’кей, молодые люди. Вы можете идти.
— Минутку, — вмешался другой полицейский. — Скай, если она пойдет по улицам с этой вещью на спине, кто-нибудь наверняка подстрелит ее.
Старший поскреб подбородок.
— Верно. Мы сейчас найдем для вас патрульную машину.
Так они и сделали. Я заплатил за арендованную развалюху, а потом мы ехали на патрульной машине до того места, где Мэри нужно было выходить. Ее путь пролегал через секретный лифт в отеле. Я тоже вошел в отель и, когда она поднялась на нужный ей этаж, вернулся назад. Меня подмывало пойти вместе с ней, но Старик приказал мне пользоваться кодом «5». Это был другой вход.
Меня также подмывало снова надеть шорты. В патрульной машине и во время быстрого марш-броска через боковую дверь отеля, среди полицейских, окруживших нас, чтобы Мэри не подстрелили, я не чувствовал особенной неловкости. Но показаться на людях без штанов стоило мне нервов.
Однако беспокоился я напрасно. Короткое расстояние, которое я прошел, оказалось достаточным, чтобы убедиться в одной истине: фундаментальный костюм испарился вместе с прошлогодним снегом. Большинство мужчин были одеты в такие же набедренные повязки, как и полисмены. Тем не менее я не был единственным человеком, который ходил нагишом и в ботинках. Одного я в особенности помню: он стоял, прислонившись к стене, и разглядывал каждого проходящего холодными глазами. На нем не имелось ничего, кроме комнатных туфель и нарукавной повязки с надписью «Бдительный». Он помахивал пистолетом, приготовленным для самосуда. Я видел еще троих, похожих на него, и был рад, что нес свои шорты в руке.
Несколько женщин были полностью обнажены. На остальных встречались бюстгальтеры, шорты либо юбки, через которые просвечивало тело. Большинство этих женщин гораздо лучше выглядели бы в тогах. Это первое впечатление вскоре прошло. Безобразные тела были не более заметны, чем безобразные налоги; глаз игнорировал их. Люди относились к своей наготе с абсолютным равнодушием. Кожа есть кожа, ну и что?
Меня впустили, и я сразу же увидел Старика. Он взглянул на меня и проворчал:
— Опаздываешь.
— Где Мэри? — спросил я.
— В лазарете, получает медицинскую помощь и диктует свой рапорт. Покажи-ка свои руки.
— Я покажу их доктору, спасибо, — ответил я. — Что дальше?
— Если бы ты потрудился слушать новости, — забрюзжал он, — ты бы знал, что дальше.
XXIV
Я был рад, что не слушал и не смотрел новостей: в противном случае наш медовый месяц никогда бы не начался. Пока мы проводили время, воркуя и восхищаясь друг другом, война оказалась почти проигранной. Мое подозрение, что слизняки могли прятаться на любых частях тела, и контролировать оттуда своих носителей, было правильным. Эксперимент доказал это еще до того, как мы с Мэри уединились в горах. Подозреваю, что Старик знал это; конечно, Президент был в курсе дела и другие важные персоны тоже.
Поэтому на смену кампании «Голая Спина» пришла кампания «Солнечный Загар», и все раздевались догола.
Черта с два они раздевались! Дело все еще оставалось «сверхсекретным». Не спрашивайте меня, почему. Наше правительство имеет привычку классифицировать как секретное все то, о чем премудрые государственные деятели и бюрократы решат, что мы еще не доросли, чтобы знать, по принципу: «Мамочке это лучше знать, дорогой». Хотя по логике вещей следовало бы убеждать каждого, что слизняки свободно гуляют в Зеленой зоне. Но и этого не обеспечила кампания «Солнечный Загар».