— А? Конечно, вам не стоит их смотреть, если не хотите. Но это тот самый период, который мы исследуем. Мы должны выстроить картину того, что случилось с паразитами, почему они умерли. Узнав, что именно убило титана, который овладел вами перед тем, как вас нашли, — что убило его и оставило в живых вас, — мы бы узнали и средство против этих паразитов.
— А разве вы не знаете? — удивилась Мэри.
— А? Нет еще, но мы узнаем. Человеческая память — изумительно полная летопись событий.
— Но я думала, вы знаете! Это была «девятидневная лихорадка»!
— Что?! — Хэйзилхерст так и подпрыгнул на стуле.
— Разве вы не могли определить это по моему лицу? По маске, я имею в виду. Она абсолютно характерна для этой болезни. Я уже болела ею однажды раньше, и у меня выработался к ней иммунитет.
Стилтон обратился к Хэйзилхерсту:
— Ваше мнение, доктор? Вы лично когда-нибудь наблюдали случай подобной лихорадки?
— Нет, не приходилось. Со времен Второй экспедиции у них уже была вакцина. Что касается клинических характеристик, то они мне, конечно, знакомы.
— Вы могли бы определить болезнь по этой записи?
— Ну… — осторожничал Хэйзилхерст, — то, что мы видели, не противоречит клиническим характеристикам данной болезни, но и не убеждает.
— Что вас не убеждает? — резко произнесла Мэри. — Я говорю вам: это была «девятидневная лихорадка»!
— Мы должны быть уверены, — сказал ей Стилтон извиняющимся голосом.
— Какая вам нужна еще уверенность? Вопроса тут быть не может. Врачи мне говорили, что я болела именно этим. И я болела именно в то время, когда Пит и Фриско нашли меня. Позже я ухаживала за другими больными, но сама уже больше никогда не заражалась. Я помню лица больных, готовых умереть, — они были точно такие же, как и мое на этой записи. Кто когда-либо видел такого больного, тот не ошибется на сей счет и впредь. Так что вам еще надо? Огненные письмена на небесах?
Я никогда не видел Мэри так близко к потере самообладания. Правда, однажды она сорвалась. «Будьте осторожны, джентльмены! — сказал я про себя. — Сейчас будет пощечина. Лучше пригнитесь».
Стилтон сказал:
— Я думаю, вы доказали свою точку зрения, милая леди. Но объясните мне вот какую вещь: до сегодняшнего дня вы утверждали, что не имеете сознательных воспоминаний за этот период, и я сам, работая с вами, убедился в этом. Сейчас же вы говорите так, будто они у вас есть.
Мэри выглядела озадаченной.
— Я вспомнила это сейчас — совершенно отчетливо. Я не думала об этом много лет.
— Мне кажется, я вас понимаю. — Стилтон повернулся к Хэйзилхерсту. — Ну что, доктор? Есть у нас культура этой болезни? Ваши мальчики когда-нибудь работали с ней?
Хэйзилхерст казался ошеломленным.
— С «девятидневной лихорадкой?» Конечно, нет! Нам и в голову не приходило. Мы могли бы с таким же успехом использовать полиомиелит или тиф. Ведь это все равно что оперировать заусеницу топором!
Я взял Мэри за руку.
— Пойдем, дорогая. Я думаю, мы сделали все, что могли.
Она дрожала, и глаза ее были полны слез. Я повел ее в кают-компанию, чтобы принять обычное лекарство — выпивку.
Позже я уложил Мэри в постель и сидел рядом с ней, пока она не заснула. Потом нашел своего отца в офисе, который ему предназначили.
— Привет, — сказал я.
Он взглянул на меня задумчиво.
— Ну, Элю, я слышал, ты сорвал банк.
— Предпочитаю, чтобы меня звали Сэм, — ответил я.
— Очень хорошо, Сэм. Успех извиняет тебя, тем не менее этот банк выглядит удручающе малым. «Девятидневная лихорадка» угробила на Венере не только слизняков, но и колонистов. Я не вижу, как мы могли бы ее использовать. Не у всех же такое упорство в борьбе за выживание, как у Мэри.
Я понимал его. Эта лихорадка уносит девяносто восемь процентов жизней. Нам же нужен был вирус, который сделает человека только больным, но убьет слизняка.
— Это ничего не значит, — сказал я. — Есть все шансы, что вы будете иметь тиф или бубонную чуму — или то и другое — по всей долине Миссисипи в последующие шесть недель.
— А если слизняки усвоят урок, полученный ими в Азии, и примут решительные санитарные меры? — спросил он. В это время у меня появилась идея, и я почти пропустил мимо ушей его слова. — Нет, Сэм, тебе придется изобрести лучший план.
— Мне? Я всего лишь работаю у вас.
— Ты работал у меня когда-то, а теперь ты возьмешь ответственность за это дело на себя.
— То есть как? О чем вы толкуете, черт побери?! Я не отвечаю ни за что! Вы — босс!
Он помотал головой.
— Босс — это человек, который руководит. Титулы и знаки отличия приходят потом. Скажи мне, как ты считаешь, Олдфилд мог бы когда-нибудь занять мое место?