Тот встал и начал что-то мямлить… Недостаточность прежнего опыта… нуждается в значительных исследованиях… потребуются эксперименты… Хэйзилхерст напомнил, что велась плодотворная работа по получению антитоксина, но он не знает, была ли она завершена, так как вакцина оказалась очень успешной… Закончил он свою речь неубедительным заявлением о том, что изучение экзотических болезней Венеры находится еще в зачаточном состоянии…
Генерал спросил его:
— Производство антитоксина — как скоро вы можете узнать о нем?
Хэйзилхерст сказал, что в Сорбонне есть человек, которому он хотел бы позвонить.
— Сделайте это немедленно, — приказал генерал. — Все свободны.
Хэйзилхерст позвонил в нашу дверь на следующее утро, перед завтраком.
— Простите, что разбудил вас, — сказал он. — Вы были правы насчет значения антитоксина.
— Да?
— Мне сообщили из Парижа: его доставят с минуты на минуту. Я надеюсь, что он достаточно эффективен.
— А если нет?
— Ну, у нас есть возможность повысить его эффективность. В случае необходимости мы можем иметь миллионы единиц этого антитоксина.
— Спасибо, что рассказали мне. — Я начал было поворачиваться, чтобы уйти.
Он остановил меня.
— Мистер Нивене… По поводу векторов…
— Каких еще векторов?
— Ну, векторы — это переносчики болезней… Мы не сумеем использовать крыс, мышей или что-нибудь в этом роде. Вы знаете, как эта лихорадка распространяется на Венере? Маленьким летающим жучком, венерианским эквивалентом наших насекомых. Но у нас нет ничего подобного, а это — единственный способ переноса данной болезни.
— То есть вы хотите сказать, что вы не сможете заразить меня этой болезнью?
— О нет, я смогу сделать вам инъекцию. Но я не представляю себе, как можно сбросить миллион парашютистов в Красную зону и попросить оседланное паразитами население вести себя спокойно, пока им делают уколы. — Он безнадежно развел руками.
Что-то медленно начало поворачиваться у меня в мозгу. Миллион человек, одним забросом…
— Почему вы спрашиваете меня насчет векторов? — сказал я. — Это медицинская проблема.
— О да, конечно! Я просто подумал… Ну, вы производите такое впечатление, что все схватываете на лету… — Он запнулся.
— Спасибо… — Мое сознание боролось с двумя проблемами одновременно. Сколько же людей в Красной зоне? — Я сказал: — Объясните мне вот что. Допустим, вы больны лихорадкой. Я могу подхватить ее от вас? — В этот момент я подумал: медиков забрасывать невозможно — их не так много…
Хэйзилхерст ответил:
— Это не так просто. Если я возьму мазок и помещу его в ваше горло, вы можете заразиться. Если я сделаю небольшое переливание крови из моих вен в ваши, вы можете быть абсолютно уверены, что будете инфицированы.
— Прямой контакт, да? — спросил я, а сам подумал: как много людей мог обслужить один парашютист? Двадцать? Тридцать? Или больше? — Если дело только в этом, доктор, то у вас нет никаких проблем.
— То есть?
— Что слизняк делает первым делом, когда встречает другого слизняка, которого он раньше не видел?
— Совокупление!
— «Прямое совещание» — я всегда называю это так. Правда, я туг использую небрежный язык слизняков. Так вы думаете, это будет передавать болезнь?
— Думаю ли я?! Да я уверен в этом! Мы установили в лаборатории опытным путем, что во время совокупления происходит обмен живыми протеинами. Стало быть, им не избежать трансмиссии. Мы можем инфицировать целую колонию, как если бы это был единый организм. Почему мне раньше не пришла в голову такая мысль?!
— Надеюсь, это сработает, — сказал я.
— Сработает, сработает! — Уже на пороге он вдруг остановился. — О, мистер Нивене, можно обратиться к вам с просьбой? Я и так вас очень беспокою…
— Да-да, говорите. — В этот момент я был озабочен решением другой проблемы.
— Разрешите мне сообщить об этом методе инфицирования. Генерал ожидает от меня так много, а это именно то, что мне нужно, чтобы сделать свой доклад полностью завершенным. Я дам вашему методу наилучшую аттестацию.
Он смотрел на меня так умоляюще, что я чуть не рассмеялся.
— Разумеется, — сказал я. — Это ваша епархия.
— Это очень благородно с вашей стороны.
Он ушел счастливый, и я тоже был счастлив; я уже начал привыкать к тому, что я — гений.
Я стоял, обдумывая детали своей идеи большого заброса. Потом вошел в комнату. Мэри открыла глаза и одарила меня небесной улыбкой. Я наклонился к ней и погладил по волосам.