— Привет, рыжий волчонок. Ты знаешь, что твой муж гений?
— Да.
— Знаешь? Ты никогда не говорила мне об этом!
— А ты никогда меня об этом не спрашивал!
Хэйзилхерст представил мой метод как «вектор Нивенса». Затем меня попросили прокомментировать этот метод.
— Я согласен с доктором Хэйзилхерстом, — начал я. — Предмет обсуждения экспериментально подтвержден. Тем не менее он оставляет для дискуссии некоторые аспекты, которые носят скорее тактический, нежели медицинский характер. Важно принять во внимание согласованность действий. Это имеет, на мой взгляд, решающее значение… — Свою речь я прорабатывал за завтраком. Мэри — слава богу! — не ворковала этим утром, чтобы не мешать мне подготовиться. — Осуществляться векторизация должна одновременно из множества точек сосредоточения. Спасательные отряды могут вступить в действие только после того, как слизняки больше не будут опасны, и перед тем, как носитель минует рубеж, когда антитоксин уже не сможет спасти его. Проблема подлежит математическому анализу… — «Сэм, мальчик, — сказал я себе, ты старый жулик, ты бы не решил этой проблемы ни с каким электронным интегратором и за двадцать лет…» — Она должна быть отправлена в ваш аналитический отдел. Тем не менее можно уже сейчас указать на основные факторы. Назовем количество векторов-источников X, назовем количество спасательных рабочих Y. Здесь будет неопределенно большое число одновременных решений с оптимальным вариантом, зависящим от логических факторов. Предваряя заранее точные математические разработки… — я вычислил эту чертовщину с помощью карандаша, но не сказал им об этом, — … и основывая мои заключения на собственном слишком близком знании повадок паразитов, я бы оценил…
Вы могли бы услышать падение булавки в этом зале, если бы у кого-нибудь из этой раздетой догола компании была булавка. Генерал прервал меня лишь однажды, когда я занизил цифровое значение X.
— Мистер Нивене, — сказал он, — я думаю, мы можем обеспечить вас достаточным числом добровольцев для векторизации.
Я помотал головой:
— Вы не должны использовать людей-добровольцев, сэр. Слизняк будет знать все, что знает его носитель, и он просто не пойдет на «прямое совещание». Он предупредит остальных слизняков устами вашего добровольца. Нет, сэр, мы будем использовать животных — обезьян, собак… Нам подойдут все, кто сможет нести на себе слизняка, но кто не станет произносить речей и кого мы сможем иметь в количествах, достаточных, чтобы заразить целые группы до того, как какой-либо слизняк узнает, что он болен.
Свой беглый очерк я закончил словами:
— Я бы назвал эту операцию «Милосердие». Первый заброс — назовем эту часть программы «Лихорадка» — может быть начат сразу, как только у нас будет достаточно антитоксина для второго заброса. Меньше чем за неделю после этого на всем континенте не должно остаться в живых ни одного слизняка.
Мне не аплодировали, но я почувствовал, что все готовы были это сделать. Генерал быстро вышел, чтобы связаться с маршалом авиации Рекстоном. Потом он прислал своего адъютанта пригласить меня на ленч. В ответном слове я сказал, что охотно принимаю приглашение и буду вместе со своей женой.
Старик ждал меня в фойе возле конференц-зала.
— Ну и как? — спросил я его более взволнованно, чем хотел бы.
Он только развел руками.
— Сэм, ты ошеломил их.
Я старался не подавать виду, как приятно мне это было. Я сыграл целое представление без единой запинки. Я чувствовал себя совсем другим человеком.
XXXII
Отец вызвался добровольцем, чтобы проверить «теорию Нивенса — Хэйзилхерста» на практике, но я топнул ногой и для эксперимента выбрал Сатану, обезьяну, которая терзала мое сердце в Национальном зоопарке. Я бы не сказал, что родственные чувства или их неофрейдистская антитеза заставили меня воспрепятствовать ему. Да, я боялся комбинации «папа плюс слизняк». Но я не хотел видеть Старика на их стороне даже в лабораторных условиях. Тем более — с его пронзительным, изворотливым умом! Люди, которые никогда не были захвачены слизняками, не отдают себе отчета в том, что носитель становится абсолютно против нас — со всеми его способностями.
Поэтому мы использовали для экспериментов обезьян.
Сатане сделали инъекцию «девятидневной лихорадки» в среду, двенадцатого числа. В пятницу лихорадка привилась. Другую обезьяну, тоже со слизняком на спине, посадили в клетку к Сатане. Слизняки немедленно вступили в «прямое совещание», после чего вторую обезьяну убрали.