— Довер! — сказал Чип. — Какой ненависти можешь ты…
— Спокойно! — предупредил Довер.
— Тебя не затормаживают, тебя не лечат?
— Нет.
— Тогда — как? Почему?
— Вы увидите через минуту, — сказал Довер.
Они подошли к двери к конце коридора, и она резко открылась вбок. За дверью расстилался другой коридор: шире первого, не так ярко освещенный, с темными стенами, без кафеля.
— Вперед, — сказал Довер.
Они прошли через дверной проем и остановились, вытаращив глаза.
— Вперед, — повторил Довер.
Они пошли дальше.
Что это был за коридор? Пол покрыт ковром, ковром золотого цвета, толще и мягче чем все те, которые Чип когда-либо видел и по которым ему приходилось ходить в своей жизни. Стены из сверкающего полированного дерева, с нумерованными дверями с золотыми ручками (12,11) по обе стороны. Между дверьми висят картины — красивые, явно до-Объединенческие: сидящая со сложенными руками женщина, улыбающаяся, как будто знает что-то важное; город под холмом, со зданиями с окнами, под странным небом в тучах; сад; полулежащая женщина; мужчина в доспехах. Приятный аромат плавал в воздухе, резкий, сухой, который невозможно было никак описать.
— Где мы? — спросил Карл.
— В Уни, — ответил Довер.
Перед ними была открытая двустворчатая дверь, за ней лежала комната, задрапированная красным.
— Идите дальше! — сказал Довер.
Они прошли через дверь в обитую красным комнату, она оказалась очень большой, широко расходящейся в стороны, и члены, люди сидели и улыбались, и начинали смеяться, смеялись и вставали с мест, и некоторые аплодировали; молодые люди, старые люди вставали со стульев и диванов, смеялись и аплодировали, аплодировали, аплодировали, они все аплодировали! — и руку Чипа кто-то потянул вниз — смеющийся Довер, — и он посмотрел на Карла, который посмотрел на него, в изумлении, а они все аплодировали, мужчины и женщины, пятьдесят, шестьдесят человек, бодрые и живые, в шелковых, а не паплоновых комбинезонах, зеленых-золотых-синих-белых-пурпурных; высокая и красивая женщина, чернокожий мужчина, женщина, похожая на Лайлак, человек с белыми седыми волосами, которому, должно быть, было за девяносто; аплодировали, смеялись, смеялись, аплодировали…
Чип обернулся, и Довер, усмехаясь, сказал:
— Вы не спите, — и, Карлу: Это на самом деле все происходит.
— Что это? — сказал Чип. — Что это за драка? Кто они?
Смеясь, Довер ответил:
— Они программисты, Чип! И вы тоже ими станете! Ох, если бы вы могли видеть ваши лица!
Чип, выпучив глаза, посмотрел на Карла и снова на Довера.
— Христос и Вей, о чем ты говоришь? — сказал он. — Программисты умерли! Уни… он работает сам по себе, у него нет…
Довер смотрел куда-то за Чипа, улыбаясь. Тишина заполнила комнату.
Чип обернулся.
Человек в улыбающейся маске, похожей на Вей (наяву ли это все происходит?) приближался к нему пружинящей походкой, в красном шелковом комбинезоне с высоким воротником.
— Ничего не работает само по себе, — произнес он голосом высоким, но сильным, губы его улыбающейся маски шевелились, как настоящие. (Но маска ли это? — желтая кожа туго натянутая на острые скулы, блестящие глаза-щели, остатки седых волос на желтом черепе?) — Ты, должно быть, Чип, с зеленым глазом, — сказал человек, улыбаясь и протягивая руку. — Тебе придется рассказать мне, что было не так с именем «Ли», что тебе захотелось его поменять.
Вокруг них поднялся смех.
Протянутая рука была нормального цвета и молодая. Чип взял ее («Я схожу с ума», думал он), и рука сильно схватила его руку, больно стиснула на мгновение костяшки пальцев.
— А ты Карл, — сказал человек, поворачиваясь и снова протягивая руку. — Вот если бы ты поменял свое имя, я бы тебя понял, — смех стал громче. — Пожми руку, — сказал человек, улыбаясь. — Не бойся.
Карл пожал.
Чип сказал:
— Вы…
— Вей, — сказал человек, его глаза-щели засверкали. — Отсюда и выше — да, — он дотронулся до высокого ворота своего комбинезона. — Отсюда и ниже, — сказал он, — я — несколько разных членов, главным образом Иисус РЕ, который победил в десятиборье в 163 году, — он улыбнулся Чипу и Карлу. — Ты когда-нибудь играл в мяч, прыгал через веревочку? «Вей, Вуд, Христос и Маркс; только Вей жив сейчас». Это до сих пор правда, видите. «Устами младенцев».
Проходите, садитесь, вы, наверное, устали. Почему вы не могли спуститься на лифте, как все остальные? Довер, приятно видеть тебя снова. Ты провел все очень хорошо, кроме этого ужасного случая на мосту в 013.