Они сидели на глубоких и удобных красных стульях, пили бледно-желтое, с терпким привкусом вино из блистающих стаканов, ели сладко затушенные кубики мяса и рыбы, и кто-знает что, принесенное на восхитительных белых тарелках молодыми членами, которые улыбались им с восхищением — и пока они сидели, ели и пили, они разговаривали с Вей.
С Вей!
Сколько лет этой желтой голове с растянутой кожей, живой и говорящей, этому чудовищу на гибком туловище в красном комбинезоне, которое легко потянулось за сигаретой, небрежно закинуло ногу за ногу? Его последний юбилей — сколько лет со дня рождения: двести шесть, двести семь?
Вей умер в возрасте шестидесяти лет, через двадцать пять лет после Объединения. За несколько поколений до постройки Уни, который запрограммировали его «духовные наследники», которые умерли, разумеется, в шестьдесят два года. Так учили Семью.
И вот он сидит — пьет, ест, курит. Мужчины и женщины стояли вокруг него, он, казалось, не замечал их.
— Все эти острова сначала были бастионами первых неизлечимых, а затем, как ты говоришь, «больничными изоляторами», в которые мы позволяли неизлечимым «убежать», хотя мы и не были так добры в те дни, чтобы предоставлять лодки, — Вей улыбнулся и затянулся сигаретой. — Потом, однако, — сказал он, — я нашел островам лучшее применение, и теперь они служат нам, простите меня, заповедниками дикой жизни, где могут возникнуть и утвердиться естественные лидеры, в точности так, как сделали вы. Теперь мы предоставляем лодки и карты довольно косвенным образом и «пастухов», как Довер, которые сопровождают возвращающихся членов и предотвращают насилие настолько, насколько возможно. И предотвращают, разумеется, последнее задуманное насилие, разрушение Уни — хотя обычная цель — это витрина для посетителей, так что реальной опасности все равно нет.
Чип сказал:
— Я не знаю, где я.
Карл, накалывая кубик мяса на маленькую золотую вилку, сказал:
— Спишь в парковой зоне, — и мужчины и женщины рядом рассмеялись.
Вей, улыбаясь, сказал:
— Да, это отнюдь не успокаивающее открытие, я уверен. Компьютер, который, как вы думали, был неизменный и неконтролируемый хозяин Семьи, на самом деле слуга Семьи, контролируемый такими же членами, как вы — предприимчивыми, думающими и неравнодушными. Его цели и образ действий изменяются постоянно, в соответствии с решениями Высшего Совета и четырнадцати подсоветов. Мы наслаждаемся роскошью, как видите, но на нас лежит ответственность, которая более чем оправдывает эту роскошь. Завтра вы начнете учиться. Сейчас, однако, — он подался вперед и ткнул сигарету в пепельницу, — очень поздно, благодаря вашему пристрастию к тоннелям. Вас проводят в ваши комнаты, я надеюсь, вы найдете их достойными такой далекой прогулки, — он улыбнулся и встал. Чип и Карл встали вместе с ним. Вей протянул Карлу руку. — Поздравляю, Карл, — сказал он. — И тебя, Чип, поздравляю. Мы давно подозревали, что раньше или позже ты придешь. Мы рады, что ты не разочаровал нас. То есть, я рад; трудно не говорить так, как будто Уни тоже способен чувствовать, — он отвернулся, и вокруг них столпились люди, которые жали их руки и говорили:
— Поздравляем, мы не думали, что вы доберетесь раньше Дня Объединения, это ужасно, правда, когда вы входите, а все тут сидят. Поздравляем! Вы привыкните к тому, что здесь есть, поздравляем!
Комната была большая и бледно-голубая, с широкой бледно-голубой шелковой постелью с множеством подушек, с большой картиной, изображающей плавающие водяные лилии, со столом, на котором стояли закрытые тарелки и графины, с темно-зелеными креслами и с вазой белых и желтых хризантем на длинном бюро.
— Тут красиво, — сказал Чип. — Спасибо.
Девушка, которая привела его сюда — обычного вида член лет шестнадцати или около, в белом паплоне — сказала:
— Сядь, и я сниму твои… — она указала на его ступни.
— Ботинки, — сказал Чип, улыбаясь. — Нет, спасибо, сестра, я могу сделать это сам.
— Дочь, — сказала она.
— Дочь?
— Программисты — наши Отцы и Матери, — сказала она.
— Ох, — произнес Чип. — Хорошо. Спасибо, дочь. Ты можешь идти.
Она удивленно и обиженно посмотрела на него.
— Я должна остаться и заботиться о тебе, — сказала она. — Мы обе, — она кивнула в сторону открытой двери за кроватью. За дверью горел свет, доносился звук бегущей воды.
Чип заглянул в комнату.