— Тенар, ягодка моя, вот ты где… — Этот хриплый голос был высоким, как у женщины, но он принадлежал не женщине. — Мне нельзя быть здесь… Я должен сидеть снаружи, на крыльце. Сейчас уйду. Но как я мог не проведать мою маленькую Тенар после такого трудного дня? Как ты, моя бедная маленькая ягодка?..
Грузная фигура бесшумно приблизилась. Человек протянул руку, чтобы погладить девочку по волосам.
— Я больше не Тенар, — сказала она, не сводя глаз с головы-картофелины.
Рука замерла, так и не дотронувшись до детской головки.
— Да… — прошептал человек мгновенье спустя. — Я знаю, я знаю… Маленькая, ты теперь съеденная. Но я…
Она молчала.
— Сегодня был трудный день для моей маленькой госпожи… — Человек смущенно переминался с ноги на ногу.
Свеча задрожала в его большой желтой руке.
— Тебе нельзя входить в этот дом, Манан.
— Да-да, я знаю. Мне нельзя входить в этот дом. Хорошо, маленькая, спокойной ночи… Спокойной ночи…
Девочка не ответила. Манан медленно повернулся и вышел. В комнате снова стало темно, как в глубоком колодце. Маленькая девочка, у которой больше не было имени, кроме имени Ара, что означает «Съеденная», лежала на спине, устремив неподвижный взгляд в темноту.
2. СТЕНА ВОКРУГ МЕСТА
Шли годы, и Тенар совсем забыла свою мать, даже не заметив этого. Здесь было ее место, теперь она навсегда принадлежала Могилам. Лишь порою, долгими июльскими вечерами, когда она смотрела на горы, окрашенные заходящим солнцем в цвет львиной шкуры, ей вспоминались горящий очаг и комната, освещенная таким же золотым светом. Вспоминались ей и чьи-то руки, обнимавшие ее. Это было странно: ведь здесь к ней почти никогда не прикасались. Она вспоминала приятный свежий запах чистых волос, вымытых в настойке полыни. Эти волосы были цвета заката и огня. Вот и все ее воспоминания.
Конечно, Ара знала больше, чем помнила сама, потому что слышала историю своей жизни от других людей. Когда ей было семь или восемь лет, она впервые задумалась о том, кто же такая эта «Ара». Тогда она обратилась к своему опекуну, служителю Манану, и попросила:
— Расскажи мне, как меня выбрали, Манан.
— Моя маленькая госпожа, ты же это знаешь.
Она действительно это знала. Высокая жрица Тар рассказывала ей ту историю своим скрипучим голосом столько раз, что девочка выучила ее наизусть.
— Да, я знаю. Когда умирает главная жрица Могил Атуана, церемонии погребения и очищения продолжаются один месяц по лунному календарю. После этого некоторые жрицы и служители Места Могил идут через пустыню в разные города и села Атуана, ищут и расспрашивают. Они ищут девочку, которая родилась в ночь, когда умерла Жрица. Когда находят такую девочку, ждут и наблюдают. Ребенок должен быть здоров телом и душой, не болеть рахитом, оспой. У девочки не должно быть никаких уродств, и она не должна быть слепой. Если к пятилетнему возрасту у нее не появится никакого изъяна, тогда становится ясно, что тело ребенка — это на самом деле новое тело умершей Жрицы.
Ребенка показывают Королю-богу в Ауабате, а затем привозят сюда, в Храм, и обучают в течение года. А в конце года ее приводят в Тронный Зал и отдают ее имя Хозяевам, Безымяным. Теперь она тоже безымяная, Вечно Возрождающаяся Жрица.
Эту историю рассказала ей Тар, и Тенар не посмела попросить ее добавить к этому рассказу хотя бы слово. Эта худая жрица не была жестокой, но она строго следовала железным законам Храма и обращалась с девочкой холодно. Ара испытывала перед ней ужас. Зато она не боялась Манана, более того, вполне могла потребовать:
— А теперь расскажи мне, как меня выбрали!
И он снова и снова повторял свой рассказ:
— На третий день молодой луны мы ушли отсюда и направились на северо-запад. Ведь бывшая Ара умерла на третий день последней луны. Сначала мы пришли в Тенакбу. Это большой город. Но те, кто видел Ауабат, говорят, что между двумя городами такая же разница, как между блохой и коровой. Но для меня и Тенакба достаточно велик. Я думаю, там тысяч десять домов! Еще мы зашли в Гар. Но в этих городах ни у кого не было девочки, родившейся в прошлом месяце не третий день луны. Правда, у некоторых были мальчики, но нам нужна была девочка… Тогда мы пошли в горную местность к северу от Тара и стали ходить по городам и селениям. Это моя родная земля. В этих горах я родился. Там текут реки и зеленеют луга, не то что в этой пустыне.